Есенин и Дункан: больная любовь
Три года их связывала бешеная страсть, которая постепенно сменилась с его стороны пренебрежением, а с ее – болезненной зависимостью. Эта больная любовь никому не принесла счастья и не оставила после себя ничего, кроме этих строчек из «Черного человека».
Какими они были
Когда Есенин и Айседора Дункан познакомились, ей было 44 года, ему – почти 26. Но Есенин к этому времени был, пожалуй, больше разрушен жизнью. Он лениво хвастался своему другу, поэту Анатолию Мариенгофу:
— Эх, Толя, а баб у меня было. не меньше трех тыщ! Ну ладно, триста. Ну уж не меньше тридцати!
Трое детей от двух женщин, рухнувший брак с главной любовью его жизни – Зинаидой Райх, пристрастие к алкоголю и уже ускользающий из рук талант – таким тогда был Есенин. А Дункан – феминистка, убежденная противница брака, еще в 1908 году покорившая Россию своим танцем: она танцевала не в пачке и пуантах, как остальные балерины, а босиком. Ее называли прелестной босоножкой. Но в жизни Айседоры была страшная трагедия, которая сломила эту уверенную и сильную женщину.
Ее дети, мальчик и девочка, ехали вместе с гувернанткой в автомобиле. На мосту через Сену машина заглохла, шофер вышел, чтобы заглянуть под капот, и тут она тронулась, упала в реку. Двери заблокировались, выбраться никто не смог. Париж гудел от возмущения и ужаса. Тогда Айседора поразила всю Францию: на суде она сказала, что просит простить шофера – ее детей не вернуть, а у него семья.
Истории любви: поэт и танцовщица
Трудно сказать, кто из них был более знаменит — американская танцовщица Айседора Дункан или великий русский поэт Сергей Есенин. У них не было почти ничего общего, они даже не говорили на одном языке — и тем не менее, с первой встречи их потянуло друг к другу. Отношения их были бурными и неровными. Как водится, страсть двух незаурядных людей обернулась драмой…
В июле 1921 года гадалка предсказала Айседоре: «Вы собираетесь совершить длительное путешествие в страну под бледно-голубым небом. Вы будете богаты, очень богаты. Вы выйдете замуж…»Танцовщица лишь расхохоталась. После многих неудачных романов и браков она и не думала о новых отношениях. Тем более в России, куда она ехала по приглашению наркома Луначарского открывать школу танцев.
На одном из приемов в студии художника Георгия Якулова Дункан исполняла под аккомпанемент «Интернационала» свой коронный номер — танец с шарфом. 26-летний Сергей Есенин, которого затащил сюда лучший друг, имажинист Анатолий Мариенгоф, не отрываясь смотрел на полноватую голубоглазую женщину с выкрашенными в рыжий цвет волосами, кружащуюся по паркету в красном полупрозрачном хитоне. «Богиня!» — выдохнул он.
Анатолий Мариенгоф так вспоминает первую встречу поэта и танцовщицы:»В первом часу ночи приехала Дункан… Изадора легла на диван, а Есенин у ее ног. Она окунула руку в его кудри и сказала:
Было неожиданно, что она, знающая не больше десятка русских слов, знала именно эти два. Потом поцеловала его в губы. И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы: — Anguel!
Поцеловала еще раз и сказала:
— Tschort! В четвертом часу утра Изадора Дункан и Есенин уехали…»
Дункан ничего не знала о поэтической славе своего избранника. Но она очень скоро поняла, что влюблена так же сильно, как и он. Влюбленных не останавливала ни разница в возрасте, составлявшая почти 18 лет, ни то, что она практически не говорила по-русски, а он — по-английски. Вскоре Есенин переселился в особняк Айседоры на Пречистенке.
Постепенно Айседора выучила несколько десятков русских слов. Любимого она называла «Сергей Александрович», но еще чаще — «Ангелом», Есенин же называл ее «Изадора». Пара посещала приемы и литературные вечера, где Дункан танцевала, а Есенин читал стихи. Домой обычно возвращались под утро.
Зажигательные танцы Айседоры, ее непосредственность сводили Есенина с ума. Она же относилась к поэту с трепетной нежностью, он казался ей слабым, незащищенным ребенком… Без сомнения, их связывало настоящее чувство!
Однако российская карьера Дункан не задалась — вернее, советские власти не предоставили ей столь широкого поля для деятельности, как она рассчитывала. После того как в апреле 1922 года в Париже умерла мать Айседоры, танцовщица решила на время уехать из России. Но ей не хотелось расставаться с Есениным, и, чтобы он мог получить визу для выезда вместе с ней, им пришлось зарегистрировать брак. Новоиспеченные супруги пожелали носить двойную фамилию — Дункан-Есенин.
Проведя два счастливых месяца в Париже, чета отправилась в Америку. Однако любовная идиллия длилась недолго. Хотя Дункан всячески пыталась создать мужу пиар — организовывала перевод и публикацию его стихов, устраивала поэтические вечера, за рубежом его воспринимали исключительно как «приложение» к знаменитой танцовщице. Он чувствовал себя никому не нужным, тосковал, у него началась депрессия…
Есенин стал пить, между ним и Айседорой разыгрывались душераздирающие сцены с ссорами, уходами и последующими примирениями…На одном из концертов Айседоры поэт в очередной раз напился и принялся буянить. Дункан сама вызвала полицию, и Сергея отправили в психиатрическую лечебницу. Правда, три дня спустя его оттуда выписали. Вернувшись домой, он впервые посмотрел на жену другими глазами: увидел в ней не любимую, а стареющую, не слишком привлекательную уже женщину…
В августе 1923 года супруги вернулись в Россию. Но отношение Есенина к жене к тому времени сильно изменилось. Если раньше он восхищался ею, то теперь жаловался друзьям: «Вот пристала, липнет, как патока!» Напившись, он устраивал скандалы и порой поколачивал Айседору. Устав от всего этого, она заявила: «Сергей Александрович, я уезжать в Париж».
Она уехала одна. А вскоре получила телеграмму от Есенина: «Я люблю другую тчк женат тчк счастлив тчк». Так он пытался выбросить ее из своей жизни.
Мариенгоф вспоминает: «Есенин уехал с Пречистенки — надломленным. А из своего рокового свадебного путешествия по Европам и двум Америкам (будь оно проклято, это свадебное путешествие!) он в 1923 году вернулся в Москву — сломанным…».
Их отношения были сложными, была ли это любовь, и что означала она для Сергея Есенина — судить не нам. Кто-то считал, что Есенину льстило внимание знаменитой американки, возможность открыть для себя мировые горизонты. Может, в этом и есть какая-то доля правды. Но то, что чувства были пусть недолгими, но искренними, в этом сомнений нет.
Так, Мариенгоф утверждает: «Есенин влюбился не в Айседору Дункан, а в ее славу, в ее мировую славу. Он и женился на ее славе, а не на ней — не на пожилой, несколько отяжелевшей, но еще красивой женщине с крашеными волосами… Айседора была женщина с умом тонким: изящным, острым и смелым… В эту пятидесятилетнюю женщину Есенин никогда не был влюблен…»
Читайте также:
Не все мемуаристы разделяют точку зрения Мариенгофа. Поэт Сергей Городецкий, например, вспоминает: «По всем моим позднейшим впечатлениям это была глубокая взаимная любовь. Конечно, Есенин был влюблен столько же в Исадору, сколько в ее славу, но влюблен был не меньше, чем вообще он мог влюбляться. Вообще же этот сектор был у него из маловажных. Женщины не играли в его жизни такой роли, как, например, у Блока…»
Художник Юрий Анненков вспоминает: «Роман был ураганный и столь же короткий, как и коммунистический идеализм Дункан…»
Иван Евдокимов вспоминает встречу с Есениным в Москве, 23 декабря 1925 года, незадолго до отъезда Есенина в Ленинград: «Есенин… сказал: — Тебе нравится мой шарф?… Это подарок Изадоры… Дункан. Она мне подарила. Поэт скосил на меня глаза… — Эх, как эта старуха любила меня! — горько сказал Есенин. — Она мне и подарила шарф. Я вот ей напишу… позову… и она прискачет ко мне откуда угодно…»
Шарф, подаренный Айседорой, постоянно наводил поэта на воспоминания о ней. Шарф же стал и ее «убийцей». Вечером 14 сентября 1927 года Дункан трагически погибла — длинный шарф намотался на колесо автомашины и сдавил танцовщице шею… По роковому стечению обстоятельств, причиной ее смерти тоже стало удушение…
Читайте самое интересное в рубрике «Общество»
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Сергей Есенин и Айседора Дункан: любовь живет два года
Восстанавливаем хронологию отношений танцовщицы и поэта.
Сергей Есенин и Айседора Дункан
Расхожий миф о том, что у любви короткий срок годности, можно легко применить к роману Сергея Есенина и Айседоры Дункан. Впрочем, этот кипучий сюжет с самого начала оброс множеством мифов, одновременно зловещих и романтических. Мимолетный брак Есенина и Дункан продлился недолго — и тем не менее их творческий союз стал целой эпохой в культуре начала 1920-х.
Дункан и Есенин: первая встреча
Основоположница свободного танца, американка Айседора Дункан не раз гастролировала по России и сыграла роль музы для многих поэтов Серебряного века. Так, например, Александр Блок видел в танцовщице символ Вечной Женственности; Андрею Белому казалось, что Дункан — предвестница «жизни счастливого человечества». Вдохновленная идеями Фридриха Ницше, Дункан и вправду верила в «танец будущего» — танец, провозглашающий слияние с самой природой, ее хаосом и текучестью. Быть может, именно поэтому страна, в которой устаревшие догмы «сбрасывались с парохода современности», так ее привлекала.
В 1921 году Айседора принимает приглашение Луначарского и открывает танцевальную школу в Москве. К этому моменту Сергей Есенин известен как поэт-имажинист с репутацией бунтаря. Причастность к этой литературной группе была своего рода инициацией для Есенина: «пастушество» и деревенские кудри сменились на цилиндр, лакированные башмаки и щегольство. Вырваться из привычного контекста и предъявить миру новую версию себя — таково было его собственное освобождение. Неслучайно революционный дух «царицы жеста», о которой гудели в богемных кругах, был близок Есенину и пленил его.
Айседора явилась заполночь: в красном греческом хитоне, с красными как медь волосами, она обвела комнату взглядом и отыскала Есенина — спустя мгновение поэт сидел у ее ног.
Читайте также
Их первая встреча должна была состояться в «Эрмитаже»: известный скульптор и живописец Георгий Якулов предложил познакомить Есенина с «Изадорой». Поэт тотчас сорвался с места и как ошалелый бросился на поиски Дункан, заглядывая в залы и суетясь у открытой сцены. Они разминулись. Огорченному и раздосадованному Есенину пришлось дожидаться иного случая.
Спустя несколько месяцев тот же Якулов устроил вечеринку в своей студии. Айседора явилась заполночь: в красном греческом хитоне, с красными как медь волосами, она обвела комнату взглядом и отыскала Есенина — спустя мгновение поэт сидел у ее ног. Провела рукой по льняным волосам: «Зо-ло-та-я го-ло-ва!» Поцеловала: «Ангел!» И еще раз: «Тшорт!» Айседора знала всего десяток русских слов — Есенин по-английски не понимал. И тем не менее интуитивный язык поэзии и движения позволял им друг друга слышать. Об этом синтезе говорил и Андрей Белый: жест «вспыхнет и осветится сознанием», если прозвучит то самое слово.
Под утро они исчезли и вместе долго-долго ехали домой. Дремлющий извозчик ненароком объехал церковь в который раз. «Повенчал!» — расхохотался поэт и пристально посмотрел на Айседору.
Первые трещины: «В греческих вазах мое молоко скиснет»
Есенин поселился на Пречистенке. Особняк Дункан стал местом встречи творческой интеллигенции: громкие застолья перемежались литературными чтениями, этюдами и, конечно, танцами. Дункан зачастую исполняла танго «Апаш» — любимый танец Есенина. Однажды Анатолий Мариенгоф, друг и коллега по цеху имажинистов, наблюдал, как Есенин, с негодованием сорвавший портрет бывшего мужа Айседоры режиссера Гордона Крэга («Я… Есенин — гений, а Крэг — дрянь!»), настойчиво требовал танца — сию секунду. Дункан покорна: надев есенинские кепи и пиджак, «босоножка» пускается в пляс. В ее руках струится, извивается алый шарф, которому она в конце концов сдавливает горло. Позднее эту историю нередко ассоциировали с мифом о распутной Саломее, погубившей неопытного Иоанна. Так, подчиняясь есенинским прихотям, Айседора была в этом танце ведущей, но не ведомой.
Театральные премьеры, кафе, шумные улицы и камерные вечера, выступления в Москве и Петрограде — всемирно известная танцовщица ни на шаг от поэта не отступает. Будучи старше его на 18 лет, Дункан окружает Есенина материнской требовательной нежностью — отчасти потому, что возлюбленный напоминает ей погибшего сына. Польщенный и очарованный поначалу, Есенин тяготится ее вниманием: поэту хочется больше воздуха.
Театральные премьеры, кафе, шумные улицы и камерные вечера, выступления в Москве и Петрограде — всемирно известная танцовщица ни на шаг от поэта не отступает.
Читайте также
Постепенно раздражение перерастает в ярость — болезненная близость оборачивается избеганием. Показная ревность («Не смей целовать чужих!»), матерные тирады, пьяные скандалы и даже рукоприкладство — казалось, Есенин нарочно испытывал терпение Дункан. Тем не менее после очередного побега со свертком в руках (пара кальсон, носки, рубашки) Есенин вновь оказывался подле нее: «Айседора имеет надо мной дьявольскую власть. На что мне она? Что я ей? Мои стихи… Мое имя… Ведь я Есенин… Я люблю Россию, коров, крестьян, деревню… А она любит греческие вазы. В греческих вазах мое молоко скиснет… И все-таки я к ней возвращаюсь».
Путешествие Танцовщицы и Хулигана
В мае 1922 года Дункан принимает решение уехать из России. Советское правительство обещание не исполнило — ее танцевальной школе было не на что существовать. Заграничное турне с участием лучших учениц могло бы поправить дело. Разумеется, в путешествие должен был отправиться и Есенин: Айседора надеялась показать поэту иную — прежнюю свою — жизнь и отвлечь его от горьких дум, усиленных алкоголем.
Для того чтобы не возникло проблем в Америке, известной своей строгой полицией нравов, Дункан нарушает клятву никогда не связывать себя узами брака и предлагает Есенину оформить отношения «официально». Поэт, мечтающий о всемирной славе, согласен на авантюру. Ранним утром в загсе Хамовнического Совета Дункан и Есенин были объявлены мужем и женой. В паспортах им записали двойную фамилию.
Страну они покидали на самолете. Незадолго до отправления Айседора пишет завещание на клочке бумаги: в случае смерти наследником ее собственности и имущества является Сергей Есенин-Дункан. А в случае его гибели — брат Августин Дункан. Впрочем, «предсмертная записка» не понадобилась: полет закончился благополучно, и супруги расположились в номере роскошного берлинского отеля «Адлон».
Ранним утром в загсе Хамовнического Совета Дункан и Есенин были объявлены мужем и женой. В паспортах им записали двойную фамилию.
Читайте также
Есенин быстро освоился в новом городе. Вскоре после приезда поэт начал видеться с Максимом Горьким, встречаться с русскими эмигрантами и читать стихи в именитом «Доме искусств», образованном группой писателей и художников. Когда поэт впервые там появился, публика зашумела: среди зрителей были и сторонники, и противники Есенина. Кто-то запел «Интернационал», кто-то выкрикивал ругательства. Однако сбивчивое, пронзительное выступление Есенина заглушило чужие реплики и вызвало настоящий фурор: знаменитый русский поэт, облаченный в светлый костюм и свистящий как соловей-разбойник, взял «Дом» приступом.
Несмотря на успех, Есенин от старой привычки не отказывается: под кроватью он держит ведро с пивом и угощает новоиспеченных друзей. Дикие пляски, деревенские частушки и пьяная брань — кутеж поэта, растревоженного и потерянного, впечатлял гостей своей удивительной невеселостью. В номере Есениных-Дункан было неуютно. И Есенин попытался его покинуть — спустя несколько дней Дункан найдет его в пансионе на Уландштрассе.
Разъезжая по Европе на бьюике (говорили, что Дункан не признавала поездов), Есенин продолжал выступать, заводить литературные знакомства и дебоширить — Айседора едва выдерживала его выходки и не скупилась на злобу в ответ. Отплытие в Америку стало кульминацией их сложного путешествия. Есенин встретил США с неприсущим ему равнодушием и отторжением: страна, окрещенная им «Железным Миргородом», потрясла поэта своей «буржуазной бездуховностью». В «царстве машин» крестьянский поэт-самородок не нашел себе места — в том числе и потому, что здесь он не более чем муж великой танцовщицы. Газеты о нем молчат.
В «царстве машин» крестьянский поэт-самородок не нашел себе места — в том числе и потому, что здесь он не более чем муж великой танцовщицы. Газеты о нем молчат.
Айседора Дункан и Сергей Есенин: ссоры и побои вместо романтики
Эта любовь с самого начала была отчаянием
В тот момент, когда нарком просвещения Луначарский пригласил Айседору Дункан в Россию, она уже была известна во всем мире: танцевала в Париже, у нее была своя школа в Германии, ей поклонялись Антуан Бурдель, Огюст Роден, Арнольд Роннебек, она позировала для Эдварда Мейбриджа. После неудачного брака родителей — отец ушел от них, оставив практически без средств к существованию, — она на стремилась к замужеству, но успела родить двоих детей. Они трагически погибли, и эта боль осталась с ней навсегда. Ее спасли только ученицы — ради них она смогла найти силы вставать с кровати и жить дальше.
И вот в 1921 Айседора приезжает в Москву, и не просто на гастроли, а с особой миссией — организовать школу танцев для детей. По плану обучаться там должны были дети из простых семей, и танцовщица видела в этом благое и нужное дело. В день прибытия к ней был приставлен журналист Илья Шнейдер, он помогал ей с организацией школы, а также записывал всё происходящее. Благодаря его заметкам мы можем восстановить многие события того времени, например знакомство с Сергеем Есениным.
«Немного позже мы с Якуловым подошли к Айседоре. Она полулежала на софе. Есенин стоял возле нее на коленях, она гладила его по волосам. Трудно было поверить, что это первая их встреча; казалось, они знают друг друга давным-давно, так непосредственно вели они себя в тот вечер.
Есенин, стоя на коленях и обращаясь к нам, объяснял: «Мне сказали: Дункан в «Эрмитаже». Я полетел туда. »
Айседора вновь погрузила руку в «золото его волос». Так они «проговорили» весь вечер на разных языках буквально (Есенин не владел ни одним из иностранных языков, Дункан не говорила по-русски), но, кажется, вполне понимая друг друга».
Под утро они уехали вместе и, кажется, уже не расставались. За ними всегда следовали друзья Сергея, и дом Айседоры на Пречистенке превратился в гнездо поэтов. Она же так восхищалась Есениным и его талантом, что с радостью принимала всех его гостей, даже когда они вламывались посреди ночи и требовали банкета. Дункан будила французскую помощницу, и той приходилось жарить проклятые блины. Можно только представить, как француженка ненавидела их в тот момент.
Их отношения никогда не были спокойными, Есенин уходил в загулы, не предупреждая, мог пропасть на несколько дней и потом появиться как ни в чем ни бывало. Она ждала и даже как-то подарила ему золотые часы со своим портретом, чтобы он чаще смотрел на них и вспоминал о ней. Трюк не сработал, хотя Есенин любил доставать красивые часы и хвастаться ими, и друзья частенько над ним издевались. В конце концов часы эти он разбил, бросив об стену в пьяном угаре во время одной из ссор.
Ссор было много — страшных, некрасивых, со слезами и рукоприкладством. После них Есенин уходил из дома, хлопая дверью, а дальше, по воспоминаниям свидетелей, события всегда развивались одинаково.
Через пару часов к Есенину прибывал швейцар с письмом. Есенин писал ответ и отправлял швейцара. Вслед за письмом являлся Илья Шнайдер. Ну а к вечеру — сама Айседора приходила просить прощения (за что?), она опускалась на пол возле своего поэта, называла его ангелом и признавалась в любви. Он отталкивал ее грубо и еще грубее отвечал — хлестал отборной бранью. Но она то ли не понимала, то ли не обижалась и становилась еще нежнее. В итоге они уходили вместе в свое странное счастье.
Она была его матерью — всепрощающей, всепонимающей, любящей, а он — капризным ребенком, который как будто постоянно прощупывал границы, пытаясь понять, до какого момента его будут терпеть и любить. Но его терпели и любили всегда.
Семья Дункан-Есениных
В феврале Айседору пригласили в Петроград, она, конечно, позвала с собой Есенина, и он с радостью принял приглашение. Пока Дункан была занята делами, поэт исследовал винные погреба гостиницы «Англетер», где они остановились тогда впервые и где через несколько лет он повесится. Погреба были известны тем, что торговали лучшими довоенными марочными винами в неисчислимых полулитровых, литровых и даже двухлитровых бутылках. Есенин не мог пройти мимо такой дегустационной возможности, так что Айседора, возвращаясь с концертов, заставала его перед батареей пустых винных бутылок. Часто его приходилось силком тащить в комнату с помощью коридорных, которые заставали поэта, разгуливающего совершенно голым или буйствующего в холле гостиницы.
Тем не менее они вернулись в Москву вместе, и, когда Айседору позвали в США, она решила взять Есенина с собой. Это значило, что им надо было пожениться.
«Чувство Есенина к Айседоре, — пишет И. Шнейдер в книге «Встречи с Есениным», — которое вначале было ещё каким-то неясным и тревожным отсветом её сильной любви, теперь, пожалуй, пылало с такой же яркостью и силой, как и любовь к нему Айседоры. Оба они решили закрепить свой брак по советским законам, тем более что им предстояла поездка в Америку, а Айседора хорошо знала повадки тамошней «полиции нравов». »
Сто лет назад встретились Сергей Есенин и Айседора Дункан: их любовь под микроскопом
До сих пор изучают природу этой страсти
Золотая голова
А вот описание того самого секретаря Дункан И. И. Шнейдера: «Вдруг меня чуть не сшиб с ног какой-то человек в светло-сером костюме. Он кричал: «Где Дункан? Где Дункан?»
— Кто это? – спросил я у Якулова.
«Немного спустя мы с Якуловым подошли к Айседоре. Она полулежала на софе. Есенин стоял возле неё на коленях, она гладила его по волосам, скандируя:
— За-ла-тая га-ла-ва». (Шнейднр)
«Было неожиданно, что она, знающая больше десятка русских слов, знала именно эти два. Потом поцеловала его в губы. И вторично её рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы:
Поцеловала ещё раз и сказала:
«Брось задницей вертеть! Ведь старуха!»
А дальше закрутилось, завертелось. Роман Есенин и Дункан проходил на виду у всей Москвы. Есенин переезжает к ней в особняк на Пречистенке, присутствует на многочисленных выступлениях Дункан в Большом, Мариинском театрах… Он мечтал с ней познакомиться, как только узнал о её приезде, обежал пол Москвы в поисках её, и вот познакомился таки. А теперь слышит сидя в ложе бенуара из соседней ложи:
— Дуся, ты абсолютно прав! Я бы на месте Луначарского позволил бабушке в этом босоногом виде только в Сандуновских банях кувыркаться.
А когда он оскорбленный встал, чтоб уйти, за спиной послышался шепот:
— Есенин! Есенин! Муж! Ха-ха! Муж старухи!
Дункан до встречи с Есениным Фото: en.wikipedia.org
Старуха? Тогда ей не было и сорока пяти! Но даже этот возраст ей никто не давал. Выглядела значительно моложе. Разницу в возрасте мы не почувствуем и видя их совместные фотографии. Но так воспринимали брак крестьянского поэта и всемирно известной танцовщицы недоброжелатели и насмешники. Да и время было такое – 17 лет разницы, не шутки. Это сейчас эти 17 лет просто смех! Нынешние примадоны и не такое себе позваляют. Тогда же это был шок, табу!
Но и сам Есенин при всех мог себе позволить:
«Брось задницей вертеть! Ведь старуха! Сядь! Лучше я буду стихи читать!»
Легкое смущение. Айседора послушно садится. Сергей читает одно, другое, третье стихотворение. И сразу:
«Танцуй Айседора! Пусть все знают, какая ты у меня!»
Свадебное путешествие на аэроплане
Ровно через полгода после первой встречи 2 мая они зарегистрировали свой брак. Шаг для Айседоры, феминистки по убеждениям, отрицающей институт брака, не легкий. До этого она всегда принципиально отказывалась от замужества.
За день до регистрации Айседоре исправили в паспорте дату её рождения, убавив 10 лет. «1877» превратился в «1887».«Это для Есенина. Мы с ним не чувствуем этих пятнадцати лет (не 15 заметим, а 17, Айседора врала самой себе) разницы, но она тут написана»
«Свадьба! Свадьба! – веселилась она. – Пишите нам поздравления! Принимаем подарки: тарелки, кастрюли и сковородки. Первый раз в жизни у Изадоры законный муж!
— А Зингер? – спросил я.
— Зингер. Нет!- решительно тряхнула она темно-красными волосами до плеч, как у декаденских поэтов и художников.
И уже 10 мая в 9 часов утра супруги вылетают в Кенигсберг самолётом, совершающим первый международный рейс из Москвы. Оттуда поездом до Берлина.
И вот на машинах Дунька-коммунистка, как её прозвали в России, и её золотоволосый поэт мчатся по Курфюрстендамму.
— Любит, чтоб ругали её по-русски. И когда бью – нравится. Чудачка! – объясняет Есенин Крандиевской-Толстой
— Как же вы объясняетесь, не зная языка?
«Лучше свобода, черный хлеб и водка в России, чем жизнь в капиталистических США»
В газетах и журналах мелькают их фотографии. Прибытие супружеской пары в Европу и Америку из красной Москвы затмило все остальные события.
«На углу – газетчик, и на каждой газете моя физиономия! У меня даже сердце ёкнуло. Вот это слава! Через океан дошло! Купил у него добрый десяток газет, мчусь домой, прошу кого-то перевести. Мне и переводят: Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный танец которой …» и т.д. и т.п. Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие куски изодрал и долго потом успокоиться не мог».
Их отношения похожи на бой быков. Айседора не была «толстой русской женой», как себя в шутку называла. В поисках бежавшего от неё мужа врывалась с плеткой в пансионат, где он скрывался, и устраивала там настоящий разгром. Она ни на минуту не отпускала его от себя, боясь потерять.
В довершении всего попавший в прессу пьяный дебош на вечеринке еврейского поэта и переводчика стихов Есенина Мани Лейба, где разбушевавшегося Есенина даже вынуждены были связать, чтобы утихомирить. Он учинил драку, называл всех присутствующих жидами. Вскоре американская пресса публикует репортажи с пирса Хобокен под заголовками: «Изадора и её русский муж отплывают, чтобы никогда не вернуться!» « Лучше свобода, черный хлеб и водка в России, говорит танцовщица, чем жизнь в капиталистических США».
«Айседора Дункан и супруг её Сергей Есенин, прибыли в Париж и остановились в отеле «Крийон». Танцовщица ещё не вполне оправилась от повреждения глаз, полученных во время сеанса бокса, затеянного её буйным супругом на интимном вечере в Нью-Йорке, не выходит из номера и никого не принимает»— сообщали 15 февраля 1923 года «Последние новости».
А дальше разгромы номеров в фешенебельных отелях уже в Париже. Баснословные счета за ущерб. Ни один отель в Париже их больше не принимает. Есенина задерживает полиция, и ей приходится освидетельствовать его в психиатрической клинике. Власти предложили ему покинуть страну. Есенина отправляют в Берлин, но любящая Айседора всё же добивается разрешения вернуться. В Европе Сергей и Айсидора провели более полугода. Они ссорились и мирились.
Скандалы в Америке, скандалы в Европе… 3 августа 1923 года издерганные супруги возвращаются в Россию.
Возвращение
И он, и она говорили друг другу, что расстанутся, как только окажутся в Москве. Но Айседора ещё надеется сохранить отношения. Устав от бешенной заграничной гонки она едет в Кисловодск, отдохнуть и подлечиться, но совершает небольшое турне по Закавказью и Крыму. Он обещает присоединиться, но попозже. Она шлет ему телеграммы: «Дарлинг, навеки люблю, твоя Изадора». В ответ сначала получает телеграмму о переезде от неё с Пречистенки. А потом и вовсе получает телеграмму такого содержания: «Писем и телеграмм больше не шлите. Он со мной. К вам не вернётся никогда. Галина Бениславская».
Не оставит своего возлюбленного Галина Бениславская и в смерти, через год после его самоубийства, на его могиле сведет счеты с жизнью, и будет похоронена рядом с ним.
Галина Бениславская Фото: ru.wikipedia.org
Но тогда Айседора о Бениславской ничего не знала. В Москву из Крыма полетел ответ: «Получила телеграмму должно быть твоей прислуги Бениславской пишет чтобы письма на Богословский больше не посылать разве переменил адрес прошу объяснить телеграммой очень люблю Изадора». 13 октября в Ялту приходит: «Я люблю другую, женат и счастлив. Есенин». Но Айседора уже в дороге, спешит на встречу с любимым. Он ещё приходит к ней на Пречистенку, на её выступления, посылает цветы. А Бениславская до ночи караулит его у особняка Дункан, куда он часто ещё возвращался по привычке. Но в конце ноября наступает окончательное расставание. Через год, осенью 1924 года на аэроплане из аэропорта имени Троцкого Айседора Дункан покидает СССР.
Администратор Дункан Илья Шнейдер случайно увидел это и провел поэта за кулисы.
«Пойдемте, но дайте мне слово, что спокойно постоите в первой кулисе, и не будете делать Айседоре никаких знаков. Ведь вы знаете Изадору? Она всё может. Увидит вас на сцене и бросится к вам.
— Нет, нет! Я буду только смотреть. Я цветы ей послал
Есенин стоял не шевелясь. Вдруг я услышал сильный, свистящий шепот:
Заглянув ему в лицо, я увидел сияющие глаза и вытянутые трубочкой губы:
— Сергей Александрович! Вы же обещали!
«Славянский марш» подходил к финалу. Пошел занавес. И взвился вновь. И опять опустился. Зал грохочет. По радостному лицу Айседоры текут слезы. … И вдруг она увидела Есенина.
— О-о-о! Дарлинг! – услыхал я.
Её обнаженные руки обвили его голову. А он целовал, и целовал эти руки»
Ну а самая последняя, была на Пречистенке, в особняке, через несколько дней. Тогда Есенин забрал свой бюст работы Конёнкова, а Айседора ходила по коридору, держась руками за голову, и повторяла по-английски: «Боже мой, боже мой!».
Любил ли Есенин Айседору?
Любил ли Есенин Дункан? Широко известно мнение Анатолия Мариенгофа, наблюдавшего этот роман при его зарождении и вблизи. Он писал в своем «Романе без вранья», что Есенин влюбился не в Айседору Дункан, а в её мировую славу и мог лечь в постель с Дункан, только напившись до умопомрачения. Но вот за несколько дней до смерти в случайном разговоре с Тарасовым-Родионовым пьяный Есенин признавался: «Только двух женщин и любил, и второю была Дункан».
А вот мнение двух любящих Есенина женщин (а их взгляд в этом вопросе наиболее проницателен). О любви к Есенину Галины Бениславской мы уже говорили, и вот что она написала незадолго до своей смерти: «Я стала спрашивать о Дункан, какая она, кто и т.д. Он много рассказывал о ней. Говорил и о своем отношении к ней: «Была страсть, и большая страсть, целый год это продолжалось, а потом всё прошло – и ничего не осталось, ничего нет. Когда страсть была, ничего не видел, а теперь … боже мой, какой же я был слепой. Где были мои глаза?».
Належда Вольпин, имевшая от Есенина ребенка, написала в мемуарах «Свидание с другом»: «В страстную искреннюю любовь Изадоры я поверила безоглядно. А в чувство к ней Есенина? Сильное сексуальное влечение? – да, возможно. Но любовью его не назовешь. К тому же мне, как и многим, оно казалась далеко не бескорыстным. Есенин, думается, сам себе представлялся Иванушкой-дурачком, покоряющим заморскую царицу. Если и был он влюблен, то не так в неё, как во весь антураж: тут и увядающая, но готовая воскреснуть слава, и мнимое богатство Дункан. И шумные романы в её недавнем прошлом. И мужественно переносимая гибель двух её детей. И ещё добавлю: не последним здесь было и то, что Есенин ценил в Изадоре Дункан яркую, сильную личность. Думая так, я вспоминала ещё весной двадцатого года сказанные мне Сергеем слова: «Ведь там где нет личности, там невозможно искусство».
Такого же мнения была и Бениславская, записавшая в своем дневнике, что «после Айседоры все пигмеи».