6.2. Антропологические начала в праве.
Взаимосвязь человека и права, обоснование права как ценности для общества была в центре внимания философско-правовой мысли на протяжении её развития. Но особенно ярко эта взаимосвязь выразилась в классической философии права в XVII – XVIII вв.
6.3. Объективные и субъективные факторы, воздействующие на процесс становления права.
Субъективное – то, что свойственно субъекту (человеку), что зависит от его сознания и деятельности.
В праве воплощено и объективное и субъективное.
В правоведении утвердились понятия «объективное право» и «субъективное право».
Объективное право – это право вообще, его сущность, принципы, предписания, провозглашаемые им права и свободы как возможность их использования соответствующими субъектами; это то, что образовано, что существует как объективная реальность, не зависящая от конкретного субъекта.
Субъективное право создаётся сознательной деятельностью конкретного субъекта на основе объективного права. Субъективное право – это право конкретного лица достигать своего права, т.е. определённого блага или удовлетворения своего законного интереса, при необходимости – бороться за него, требовать соответствующего поведения от других лиц, пользоваться своим правом и отстаивать его законными способами от посягательств на него от кого бы то ни было.
6.4. Отличие юридического права от социального.
Право есть система общеобязательных, формально-определенных норм, которые выражают обусловленную экономическими, духовными и другими условиями жизни государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер; издаются и санкционируются государством в определенных формах и охраняются от нарушений, наряду с мерами воспитания и принуждения; являются регулятором общественных отношений.
Социальное право – это самостоятельная отрасль права, представляющая собой совокупность правовых норм, регулирующих специфическим методом общественные отношения по поводу распределения части валового внутреннего продукта путем предоставления населению компетентными органами в порядке социального страхования и социального обеспечения денежных выплат (в виде пенсий, пособий и компенсаций), медицинской и лекарственной помощи, социальных услуг либо льгот по нормам и в порядке, определенным законодательством, а также отношения по реализации, защите и восстановлению конституционного права граждан на социальное обеспечение.
Сущность антропологических основ права
Феномен права теснейшим образом связан с человеком, его сущностью, смыслом человеческого бытия. «Ответы на все философские вопросы права, − пишет представитель правового экзистенциализма Э. Фехнер, − предопределяются ответом на вопрос о смысле человеческого бытия». В этом высказывании выражена антропологическая позиция по отношению к праву. Суть последней состоит в представлении о праве как явлении, без чего человек не может существовать, с одной стороны, и выявлении в структуре человеческого бытия таких моментов, которые порождают правовые отношения (право), − с другой стороны. Это обстоятельство делает возможной собственно правовую антропологию.
Как известно, философской антропологией называется часть философии, в которой изучается человек как особый род сущего, осмысливаются проблемы человеческой природы и человеческого бытия, анализируются способы человеческого существования.
Философская антропология является фундаментом современной моральной и правовой философии. Именно обращение к сущности человека позволяет обосновать идею права, критерий справедливости, то есть решить фундаментальный вопрос философии права. Данное обстоятельство позволяет выделить в рамках философии права такой раздел, как правовая антропология.
Типичными для правовой антропологии являются рассуждения одного из ее основателей Г. Гроция, выделившего в природе человека такую склонность, как влечение к общежитию, не зависящее от идеи пользы. Идея права, по Г. Гроцию, связана с указанием на назначение человека. С его точки зрения то, что соответствует сущности человека, является моральным, а то, что поддерживает мирное и стройное общежитие является правомерным. Поскольку же такое стремление к общежитию есть склонность, заложенная в человеческой природе, то и идея права является идеей моральной как одно из проявлений сущности человека.
Таким образом, правовая антропология указывает на основания права в человеческом бытии. В целом же правовую антропологию можно определить как учение о способе и структуре бытия человека как субъекта права, или, более кратко, − учение о праве как способе человеческого бытия.
Одной из центральных проблем правовой антропологии является выявление антропологических предпосылок правовой теории. Исследование этого вопроса оказывается возможным потому, что существует закономерность корреляции «образа человека» и «образа права». Суть ее заключается в том, что тот или иной «образ права» (правопонимание), а также определяемая им правовая система ориентируются на определенный «образ человека» (концепцию природы человека) и от него ведут свой отсчет как от исходной точки.
6.2. Антропологические основания правовой теории
с позиции Т. Гоббса, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта
Свою теорию общественного договора Ж.-Ж. Руссо строил на тех же антропологических основаниях, что и Гоббс. Так же, как и у Гоббса, индивид у него руководствуется мотивом личного благоразумия, стремлением к самосохранению и счастью. И хотя у Руссо индивид уже предпочитает правовой порядок деспотической государственности, однако не на безусловных моральных основаниях, а подчиняясь сознанию опасности, которая ему угрожает со стороны этой государственности. К соблюдению общих норм не только государство принуждает индивидов, но и само оно принуждается надындивидуальной негосударственной волей. Воля народа ставится выше всякой законности и начинает приобретать те же черты, что и монархический произвол Гоббса. В итоге право теряет свою самостоятельную реальность и низводится до оправдания нового произвола.
Таким образом, на основе представлений о человеке как «разумном эгоисте» утвердить примат права по отношению к возведенной в закон воле верховного правителя невозможно, поскольку такой человек не имеет внутреннего критерия для осуществления выбора в ситуации нормативно-ценностного конфликта, а нуждается во внешней авторитетной опеке.
Исходным пунктом философии права И. Канта является учение о человеке как о существе, принципиально способном стать «господином себе самому» и потому не нуждающемся во внешней опеке при осуществлении ценностно-нормативного выбора. Этот человек не разумный эгоист, а моральное существо. Это означает, что автономия (нормативная независимость), или способность «быть господином себе самому», выступает исходным и основным смысловым моментом права. И хотя это всего лишь идеальное свойство человека, но оно полагается в качестве природного и тем самым задает критерий правомерности решений власти. В социальном плане морально автономный индивид характеризуется как субъект, который способен по праву противостоять экспансии любой чужой воли, возведенной в закон.
Следовательно, только образ «человека морального» оказывается способным легитимировать право как безусловную ценность, не сводимую ни к каким иным ценностям. Индивиды, принявшие порознь решение жить в соответствии с категорическим императивом, делают возможным и право, и всякие соглашения на основе взаимной выгоды. Философско-правовая теория И. Канта является классическим образцом соответствия «образа права» и «образа человека».
Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет
Юридическая антропология. Краткая история становле
Юридическая антропология. Краткая история становления (2010 г.)
1. Введение
2. Предыстория (истоки)
3. Становление. Отцы-основатели
4. Антропологический ренессанс (вторая половина ХХ века)
5. А в России? Вместо заключения
6. Список источников
Процессы становления юридической антропологии в качестве самостоятельной науки протекали во второй половине XIX-XX в. в русле общего развития и модернизации юриспруденции прежде всего в таких странах, как Англия, Германия, Франция и Италия. Данное обстоятельство в заметной мере было обусловлено и стимулировалось реалиями колониальной политики и устремлений этих стран и сопутствующими потребностями и возможностями практического изучения и теоретического осмысления правовых форм жизни в колонизованных странах, регионах, обществах. Поэтому не следует удивляться тому, что в юридической антропологии существуют национальные школы. Значительных результатов на пути к юридической антропологии достигла и отечественная (дореволюционная и послереволюционная) наука, в частности, в таких направлениях, как социальная антропология, этнология, социология, история древнего права, сравнительное правоведение и в целом изучение традиционных и современных обществ, включая их право, правовые формы их жизни. В современных условиях движения страны к утверждению начал права, гражданского общества и правового государства открываются реальные возможности для формирования и развития отечественной юридической антропологии.
Великие географические открытия со всей остротой поставили вопрос: как относиться к иным цивилизациям, иному праву, иному в антропологическом смысле типу человека? Знаменитый диспут между доминиканцем Лас Казасом и юристом Сепульведой, развернувшийся в 1550 г. в Валадолиде (Испания) положил начало противостоянию двух подходов, двух идеологий в будущей антропологии права: восхищение “чужаком” вплоть до его идеализации либо отказ “чужаку” в праве быть таким же, как и “свои”. Эти две взаимоисключающие крайности будут долго отравлять “спонтанную антропологию” в праве.
Гуманистическая традиция в средневековом праве и в начале Нового времени развивалась, в основном, в рамках jus naturale humanorum, нередко противопоставлявшегося праву позитивному — jus positivum. Фома Аквинский пытался примирить это противопоставление, считая, что высшим источником права следует признать jus divinum voluntarium — право божественной воли.
Реформация Лютера и Кальвина знаменует становление отличного от схоластического естественного права нового направления — рационалистического естественного права, освобождающегося от моральной теологии и открывающего новые пути осмысления правового бытия человека. Именно на почве нового естественного права расцветут впоследствии идеи суверенной личности, общественного договора и естественных, неотчуждаемых прав человека. Общепризнанным классиком нового естественного права остается Г. Гроций. Его труд “О праве войны и мира” (1625) содержит множество теоретических исходных принципов по реформированию современного автору международного права. Его можно назвать и родоначальником современного гуманитарного права.
Предтечей антропологии права был также Самюэль де Пуфендорф (1632—1694). Его идеи во многом предвосхитили идеи Дидро и Руссо. Основные труды: Jus naturae et gentium octo libri (“Право природы и людей”), 1672 г.; De Officio hominis et civis (Обязанности человека и гражданина), перевод которой вышел в 1741 г. в Лондоне. Оба труда исходят из представления о человеке как о “юридической личности” (personne juridique), чьи моральные позиции и воля диктуются законами природы, которые наделяют человека, к примеру, правом самозащиты и правом на возмещение понесенного по вине других ущерба, но которые и налагают на него как на юридическую личность определенные обязанности, первейшая из которых — “обязанность человека по отношению к самому себе в том, что касается заботы о своей душе, своем теле и своей жизни”.
Идейное новаторство просветителей позволило создать некий антропологический проект, который, будучи обращенным в будущее, предполагал: 1) создание принципиально новых исследовательских концепций, начиная с концепции самого человека, рассматриваемого не только в качестве субъекта, но и объекта знания; 2) достижение знания о человеке не только на основе рефлексии, но и на основе наблюдения за его жизнью по определенным параметрам его конкретного существования (включая правовое и политическое бытие и т. п.); 3) признание права на различие в качестве одного из основных прав человека независимо от того, под какими широтами он родился и живет: Лафито в своем трактате о нравах американских индейцев (1724) поставил задачу — создание “науки о нравах и обычаях”; 4) изменение методологии наблюдения в пользу включенного наблюдения и анализа социума в пользу сравнительного изучения различных систем жизнедеятельности человека, то, что Д. Юм назовет “экспериментальным методом познания” природы человека.
Можно смело утверждать, что антропология была предсказана и основана им на целый век раньше ее официального признания как науки. Руссо был не только предтечей антропологии, но и ее основоположником. Во-первых, он дал ей практическую основу, написав свое “Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми”, в котором поставил проблему взаимоотношений между природой и цивилизацией и которое можно считать первым научным исследованием по общей антропологии; во-вторых, он дал ей теоретическое обоснование, указав на самостоятельные задачи антропологии, отличные от задач истории и этики: “Когда хочешь изучать людей, надобно смотреть вокруг себя, но чтобы изучить человека, надо научиться смотреть вдаль; чтобы обнаружить свойства, надо сперва наблюдать различия” (“Опыт о происхождении языков”, глава VIII).
Итак, XVIII в. заложил первые вехи социальной и культурной антропологии, на которые будет опираться будущая юридическая антропология. Вместе с тем концепция человека века Просвещения остается еще довольно абстрактной, т. е. почти исключительно философской. Но просветители оставили после себя “заготовки”, позволившие наблюдать не просто “человека”, а конкретных индивидов, принадлежащих к определенной эпохе и определенной культуре. Этот проект позитивного учения о человеке, т. е. исследования его существования на основе эмпирических данных, рассматриваемых, в свою очередь, как объект знания о человеке, был одним из величайших интеллектуальных прорывов в истории человечества. Следующий, XIX в. станет веком ученых-эрудитов, с которых собственно и начинается подлинная история антропологии права. Начиная со второй половины XIX в. социальная антропология получает свое развитие и дает рождение юридической антропологии, но эта последняя выросла в тени первой, а ее рост был замедлен отсутствием интереса к ней юристов, равно как и их автаркия по отношению к другим общественным наукам. Следовало ждать конца XX в., чтобы у них возникло сомнение и был дан, кажется, новый шанс юридической антропологии.
Тесно завися от социальной антропологии, юридическая антропология следует сначала эволюционистскому течению, которое господствует над всеми общественными науками всю вторую половину XIX в. Но теория эволюционизма быстро потеряла свое значение с начала XX в.: Ф. Боас, Р. Лоун подвергают ее суровой критике, с особой энергией сражался с ней Бронислав Малиновский, основатель функционализма.
Философские споры XVIII в. о месте человека в истории и первые попытки получить объективное знание о его бытии во всем его разнообразии уступили место целенаправленному накоплению знаний о жизни, быте, правовом строе различных народов. И “способствовали” этому повороту колониальные захваты.
В 1885 г. процесс раздела мира между основными метрополиями был оформлен Берлинской конференцией. Во всех уголках поделенного мира осели не только миссионеры и европейские колонисты, но и чиновники колониальной администрации, судьи. Создается система получения информации о покоренных народах с использованием анкетирования и полевых исследований, изучаются мифы, фольклор и обычаи местного населения. Возникают практические проблемы совмещения правовых систем метрополий с обычным правом колоний, с имеющим многовековые традиции индусским, мусульманским правом. Зарождаются сравнительная юриспруденция, юридическая археология (изучение права древних), юридическая этнология (изучение права различных этносов). Одновременно идет активное переосмысление истоков европейского права, ибо контакт с иными правовыми культурами позволяет взглянуть “свежим взглядом” на свою собственную.
Льюис Г. Морган (1818-1881)- главный представитель эволюционизма этого времени. Его работы обязаны своей известностью, помимо своего технически новаторского характера, другому обстоятельству: они составили основу марксистской теории антропологии.
На рубеже ХIХ и ХХ вв. в антропологии происходит новая революция с появлением нового типа «исследователей-авантюристов», предпочитающих самим проводить необходимые полевые исследования. В антропологической науке утвердился метод включенного наблюдения. Вывод, к которому приходили исследователи, состоял в том, что уровень “нормативности” так называемых примитивных обществ столь же высок, как и у современных обществ, различны лишь формы этой нормативности и ее язык. Что же касается усвоения этой норматики отдельным человеком, то регламентированность жизни аборигенов доказывала четкое знание норм поведения практически каждым соплеменником.
Ощутимое влияние на формирование антропологии права оказали две мощные научные школы, сформировавшихся к началу ХХ в., — психоанализа (прежде всего идеи З. Фрейда и К. Г. Юнга), положившего начало психоаналитической антропологии, развитой в трудах А. Адлера, В. Рейха, К. Хорни, Э. Фромма, и социологии (прежде всего школы О. Конта, М. Вебера, Э. Дюркгейма), ставшей основой новой дисциплины — социальной антропологии (М. Мосс, П. Бурдье, Э. Гоффман, Г. Лукач, Р. Редфилд, А. Ван Геннеп и др.). Но антропологизация многих наук — этнологии, философии, социологии — опережала антропологизацию правоведения, пока и в нем не наступил “антропологический ренессанс”.
Антропологический ренессанс (вторая половина ХХ века)
Шок двух мировых войн побудил многих творчески мыслящих деятелей науки и культуры отправиться на поиски “подлинного бытия” человека, человеческих оснований всего сущего. Наконец, “проняло” и юристов: благодаря работам антропологов стало очевидно, что правовое бытие человека может протекать и без острых конфликтов и противоречий. Соединение воедино усилий этнологов-антропологов и юристов означало, что отныне юридическая антропология пойдет именно по пути синтеза знаний, которые юриспруденция в силу особенностей своей методологии не в состоянии добыть самостоятельно. На первых порах юридическая антропология развивалась в тени юридической этнологии, но с активизацией юридико-антропологических исследований в 60—70-е гг. на материале развитых стран и по проблемам правовой системы этих стран “экзотический” налет на юридической антропологии постепенно исчезал, и она приобретала все более самостоятельное состояние. В разных странах антропологизация правоведения проходила по-разному.
Самым “юридизированным” специалистом по антропологии права можно назвать Н. Рулана, который поставил перед собой задачу соединить право с антропологией. Его основные работы: “Правовые средства решения конфликтов у индейцев инуитов”, 1979; “Юридическая антропология”, 1988; “На границах права: юридическая антропология современности”, 1991; “Право меньшинств и коренных народов”, 1996; “Историческое введение в право”, 1998; и др. Он проводил свои исследования на севере Канады, в Гренландии, на Аляске, в Африке (Сенегал, Мадагаскар), Азии (Индия, Индонезия, Таиланд, Китай), в заморских территориях Франции (Новая Каледония, Полинезия, Антильские острова), в Западной Европе и побывал в России. Французская юридическая антропология успешно преодолела свое отставание от англо-американской, а по части теоретических разработок сейчас ничем ей не уступает.
Существуют и другие школы: германская, бельгийская, индийская, шри-ланкийская и т. д., и каждая из них заслуживает отдельного рассмотрения.
А в России? Вместо заключения
Особняком от университетской правовой науки стоит Н. Н. Миклухо-Маклай (1846—1888). Он был чистой воды путешественником-исследователем. Из пяти томов его сочинений больший интерес представляет второй том, где собраны его заметки по антропологии и этнографии. Миклухо-Маклай занимался исследованиями далекой Океании и не раз выступал добровольным адвокатом по защите прав аборигенов на землю. Но впервые работы Миклухо-Маклая увидели свет через 35 лет после его смерти, уже при Советской власти.
В советский период юридическая антропология приходит в упадок, но в тоже время этого нельзя сказать о антропологии и этнографии. Не был утрачен общий высокий научный уровень исследований, сохранялись традиции комплексного, междисциплинарного подхода к изучаемым объектам, уточнялся понятийный аппарат, был накоплен огромный по объему эмпирический материал, были созданы большие исследовательские коллективы, выходила научная периодика. Ярчайшей личностью этого переходного периода был В. Г. Богораз (1865—1936). В 1900—1901 гг. Богораз вместе с Л. Штренбергом (1861—1927) участвует в северо-тихоокеанской экспедиции, организованной Ф. Боасом, широкомасштабном международном исследовательском проекте изучения народов Севера. В 1925 г. В. Г. Богораз назначается директором Института народов Севера. Оставшуюся жизнь он посвящает подготовке десятков комплексных экспедиций в районы Севера, участвует лично в переписях населения, создании сотен “очагов культуры” (школ, клубов) и даже в создании первых кооперативов, ничего общего не имевших с колхозами. Им публикуются учебники, словари, сборники фольклора и памятников исторической мысли.
90-е гг. стали поворотными для развития многих отраслей общественных наук. Словосочетание “юридическая антропология” стало обозначать реально существующее направление, утвердившееся на стыке этнологии, антропологии и правоведения. Пока еще не произошло окончательного разделения между этнологией права и собственно антропологией права. Это связано во многом с особенностями формирования и организационной поддержки “нового” направления. Утверждение юридической антропологии состоялось во многом благодаря проведению в августе 1997 г. на базе Института этнологии и антропологии ХІ Международного конгресса по обычному праву и правовому плюрализму Международного союза антропологических и этнологических наук. Конгресс собрал вместе российских и зарубежных исследователей, преподавателей, правозащитников, дал импульс развитию этой отрасли науки у нас в стране уже на “легальной” основе. Другим важным событием — как в научном, так и в организационном смысле — была Летняя школа по юридической антропологии в Звенигороде в мае 1999 г. В ней приняли участие аспиранты, преподаватели из Кавказского региона, а также представители неправительственных организаций коренных народов Севера России.
Наконец юридическая антропология оказалась востребованной обновляющимся российским обществом: создание федерации с правосубъектностью территориальных образований, необходимость решения проблем малочисленных народов, кавказская трагедия и, наконец (и это самое главное), осознание многими гражданами своих прав как высшей социальной ценности — дали ей мощный стимул к развитию.
5. Рулан Н. Юридическая антропология. уч. для ВУЗов. пер. с фр. М., 1999. 310 с. (сокращ. пер. с изд. 1988.)
6. Человек и право. Книга о Летней школе по юридической антропологии. Ответственные редакторы Н.И.Новикова, В.А.Тишков. М., 1999. URL:
Философия права
Природа человека и право. Антропологические основы права
Любое правопонимание опирается на соответствующую концепцию природы (сущности) человека. Особенно ярко эта связь выражалась в классической философии права XVII-XVIII веков. В ней представления о природе человека выступали как предельные основания для суждений об общей правомерности властных решений, антропология всегда несла в себе общий критерий правомерности. Данное обстоятельство обусловило возникновение в рамках философии права такого раздела, как правовая антропология, в пределах которой решался бы вопрос об общем критерии правомерности.
Что представляет собой правовая антропология, каковы антропологические основы правопорядка в целом и прав человека в особенности, что представляет собой «человек юридический», как связаны между собой личность и право? Эти и другие вопросы будут рассмотрены в данном разделе.
Что же представляет собой правовая антропология? Как известно, философской антропологией называется часть философии, в которой изучается человек как особый род сущего, осмысливаются проблемы человеческой природы и человеческого бытия, анализируются способы человеческого существования.
Философская антропология является фундаментом современной моральной и правовой философии. Именно обращение к сущности человека позволяет обосновать идею права, критерий справедливости, то есть решить фундаментальный вопрос философии права. Данное обстоятельство позволяет выделить в рамках философии права такой раздел, как правовая антропология.
Типичными для правовой антропологии являются рассуждения одного из ее основателей Г. Гроция, выделившего в природе человека такую склонность, как влечение к общежитию, не зависящее от идеи пользы. Идея права, по Г. Гроцию, связана с указанием на назначение человека. С его точки зрения, то, что соответствует сущности человека, является моральным, а то, что поддерживает мирное и стройное общежитие, является правомерным. Поскольку же такое стремление к общежитию есть склонность, заложенная в человеческой природе, то и идея права является идеей моральной как одно из проявлений сущности человека.
Таким образом, правовая антропология указывает на основания права в человеческом бытии. В целом же правовую антропологию можно определить как учение о способе и структуре бытия человека как субъекта права, или, более кратко, — учение о праве как способе человеческого бытия.
Одной из центральных проблем правовой антропологии является выявление антропологических предпосылок правовой теории. Исследование этого вопроса оказывается возможным потому, что существует закономерность корреляции «образа человека» и «образа права». Суть ее заключается в том, что тот или иной «образ права» (правопонимание), а также определяемая им правовая система ориентируются на определенный «образ человека» (концепцию природы человека) и от него ведут свой отсчет как от исходной точки.
Рассмотрим, как решался вопрос об антропологических основаниях правовой теории тремя ключевыми фигурами новоевропейской философии права — Т. Гоббсом, Ж.-Ж. Руссо, И. Кантом, и каковы были практические последствия такого решения.
В итоге субъектом правопорядка оказывается совершенно имморальный, эгоистический индивид, стремящийся превратить другого в средство и договаривающийся с ним лишь под угрозой собственной безопасности. Следовательно, образу человека, который руководствуется исключительно собственными интересами и ориентируется на поиски только личной выгоды и счастья, соответствует такой образ права, где собственно правовая реальность подменяется реальностью государственных предписаний.
Свою теорию общественного договора Ж.-Ж. Руссо строил на тех же антропологических основаниях, что и Гоббс. Так же, как и у Гоббса, индивид у него руководствуется мотивом личного благоразумия, стремлением к самосохранению и счастью. И хотя у Руссо индивид уже предпочитает правовой порядок деспотической государственности, однако не на безусловных моральных основаниях, а подчиняясь сознанию опасности, которая ему угрожает со стороны этой государственности. К соблюдению общих норм не только государство принуждает индивидов, но и само оно принуждается надындивидуальной негосударственной волей. Воля народа ставится выше всякой законности и начинает приобретать те же черты, что и монархический произвол Гоббса.
В итоге право теряет свою самостоятельную реальность и низводится до оправдания нового произвола.
Таким образом, на основе представлений о человеке как «разумном эгоисте» утвердить примат нрава по отношению к возведенной в закон воле верховного правителя невозможно, по- скольку такой человек не имеет внутреннего критерия для осуществления выбора в ситуации нормативно-ценностного конфликта, а нуждается во внешней авторитетной опеке.
Исходным пунктом философии права И. Канта является учение о человеке как о существе, принципиально способном стать «господином себе самому» и потому не нуждающемся во внешней опеке при осуществлении ценностно-нормативного выбора. Этот человек не разумный эгоист, а моральное существо.
Это означает, что автономия (нормативная независимость), или способность «быть господином себе самому», выступает исходным и основным смысловым моментом права. И хотя это всего лишь идеальное свойство человека, но оно полагается в качестве природного и тем самым задает критерий правомерности решений власти. В социальном плане морально автономный индивид характеризуется как субъект, который способен по праву противостоять экспансии любой чужой воли, возведенной в закон.
Следовательно, только образ «человека морального» оказывается способным легитимировать право как безусловную ценность, не сводимую ни к каким иным ценностям. Индивиды, принявшие порознь решение жить в соответствии с категорическим императивом, делают возможным и право, и всякие соглашения на основе взаимной выгоды. Философско-правовая теория И. Канта является классическим образцом соответствия «образа права» «образу человека».
Какой же «образ человека» должен быть поставлен в основание современной правовой теории? Чем характеризуется человек как особый вид бытия? Какова специфика человеческой природы?
Природу, или сущность человека, часто сводят к разумности, морали, языку, символичности, предметной деятельности, воле к власти, игре, творчеству, религиозности и т. д. В то же время современная философская антропология обнаруживает в человеке некое интегральное свойство — его «открытость», незавершенность как создания. В отличие от животного человек постоянно преодолевает свою видовую ограниченность так же, как и социальную ограниченность, постоянно трансцендируя, возвышаясь над сложившимися обстоятельствами. В этой незавершенности заключается огромный потенциал саморазвития человека.
Именно эту «открытость» имел в виду Ж.-П. Сартр, когда писал: «Человек свободен, человек — это свобода». В этом образе человека как существа свободного, становящегося находит свое оправдание и образ права как его непрерывного становления. В свою очередь, право создает условия для реализации потенциала человека, человеческих возможностей, хотя и не гарантируя эту реализацию без собственных усилий человека.
При этом следует помнить, что нельзя абсолютизировать поиски единой и «истинной» природы человека. Таковой просто не существует. На этот момент обращает внимание американский философ Дж. Лакс, выдвинувший тезис о множественности человеческой природы. Он считает, что утверждения о природе человека, о том, что представляют собой устойчивые человеческие характеристики, относятся к группе фактов выбора, включающих в свой состав одновременно объективные и субъективные элементы.
Первые представлены конечным набором качеств человечности, служащих объективными основаниями для выбора. Вторые — ценностными предпочтениями, от которых зависит окончательный выбор. Так, в основании признания универсальности прав человека лежит ценностное предпочтение сегодняшнего цивилизованного человечества, заключающееся в возвышении сходства между людьми над их различиями как несущественными.
В этой связи концепция множественности человеческой природы находится в рамках здорового плюрализма. Она ориентирует на толерантное отношение к проявлениям человеческого своеобразия (как индивидуального, так и культурного), но эта терпимость не беспредельна, а ограничивается идеей права. Ибо, исходя из признания множественности человеческой природы, мы должны обеспечить полное оправдание человеческого отличия, однако лишь в той мере, в какой это своеобразие не приносит нам вреда.
Несмотря на то что «образ человека» зависит от нашего выбора, мы все же можем указать если не на качество, то, по крайней мере, на способ действия, который позволяет выделить человека из всех других живых существ. Таким способом действия является «долженствование». Как подчеркивает Е. Агацци, «каждое человеческое действие связано с некоторой «идеальной моделью», с тем, «как должно быть». Поэтому человек — это существо «долженствующее», постоянно соотносящее свои действия с идеальными образцами и тем самым устремляющееся к этим образцам, трансцендирующее к ним. Этим ценностно-ориентированное поведение человека отличается от простой целенаправленности поведения животных.
Поскольку же сфера «должного» является особенностью собственно человеческого действия, то и мораль, и право как наиболее развитые нормативно-ценностные системы, без которых человек не может быть человеком, оказываются характеристиками его способа бытия. Трактовка специфики человеческого бытия как бытия существа, ориентирующегося на «должное», раскрывает новые горизонты перед правовой антропологией, в рамках которой, как уже отмечалось, право должно быть представлено в качестве всеобщего условия человеческого существования.
Традиционно одной из основных задач правовой антропологии является обоснование идеи права как особого нормативного порядка, исходящее из представлений о сущности человека, или человеческой природе. Это предполагает ответ на вопрос: почему сфера политического в человеческой жизни (понимаемая как гражданское, общее с другими людьми существование) необходимо требует права и почему такое правовое оформление данной сферы оказывается возможным. Здесь требуется оправдание того факта, что людей связывают отношения господства, в рамках которых они подчиняются определенным правилам и могут быть принуждены к их исполнению.
При этом обоснование права, хотя и с разной степенью убедительности, может осуществляться с различных методологических позиций. Сторонники деонтологического подхода отказываются от поисков метафизических, или онтологических, основ для утверждения моральных и правовых суждений, считая, вслед за Юмом, что любые попытки выводить смыслы моральных и правовых норм из фактов человеческой природы являются несостоятельными.
Критерий же истинности положений в нормативной этике и политической теории они усматривают в их самоочевидности. Сторонники онтологического подхода, наоборот, считают, что подлинная естественно-правовая этика выводит моральные и правовые нормы из метафизически исходного познания природы человека и места человека в мире.
Оба подхода являются в известной мере крайностями. Следует учитывать, что многие недоразумения возникают из-за игнорирования различия двух моментов. Во-первых, той очевидной истины, что мораль бесспорно основана на человеческой природе, что основные ценности, а также моральные и правовые нормы определяются человеческой природой. Во-вторых, того, что основные ценности и нормы невыводимы непосредственно из человеческой природы.
Поэтому мы можем лишь констатировать связь человеческой природы и этических (морально-правовых) норм, но не можем напрямую выводить их из человеческой природы. Попыткой преодоления односторонностей, характерных для рассмотренных позиций, является правовая антропология, основанная на парадигме интерсубъективности, которая формируется в рамках политической антропологии.
Особенностью данного подхода является сочетание антропологического и морального моментов в обосновании права, что позволяет избежать как излишнего натурализма, так и чистого долженствования. Поэтому сама правовая антропология — это всегда этико-антропология, сочетающая в себе моменты дескрип-тивности и нормативности. Ее основной задачей является не выведение содержания правовых норм из природы человека, а скорее корреляция «образа человека» и «образа права» как феноменов, содержание которых зависит от ценностных предпочтений, легитимация второго первым.
Так, за утопическими концепциями «свободы от господства» обнаруживаются необоснованно оптимистические представления о человеке как существе в гораздо большей степени миролюбивом и альтруистичном, чем он является на самом деле. А за позитивистской позицией защитников «политического господства» угадываются излишне пессимистические представления о человеке исключительно как об агрессивном эгоисте.
Выделяют два фундаментальных вопроса политической (правовой) антропологии: 1) «что является главным фактором человеческого существования: конфликт или кооперация?»; 2) «что является первостепенным для человеческого общежития: счастье или свобода? ».
Это вопросы о способе и цели человеческого существования. Выбор той или иной модели образа человека: как преимущественно конфликтного или преимущественно кооперативного существа — влияет на выбор модели легитимации государства и права: кооперативной или конфликтной. На наш взгляд, в решении этого вопроса нельзя действовать по принципу «или-или», ибо природа человека не может быть однозначно сведена либо к конфликту, либо к сотрудничеству.
Очевидно, что подобный метод применим и для решения второго фундаментального вопроса — вопроса о том, что является более фундаментальным основанием: счастье или свобода. «Коль скоро в нашей теории, — пишет О. Хёффе, — каждому предоставляется свобода устраивать счастье по своему собственному усмотрению, понятие счастья становится не то чтобы неуместным, а излишним; оно преобразуется в понятие свободы волеизъявления».
Свобода понимается как свобода действия, то есть действующему субъекту предоставляется возможность самому решать, к чему он стремится и как он будет достигать своих целей. Она есть допущение, без которого немыслима сама дискуссия о легитимации — об оправдании права.
Право, прежде всего, состоит из тех правил, которыми люди руководствуются в их совместной жизни и которые дают право на принуждение в случае их несоблюдения. Это принуждение выступает как наказание в уголовном праве и как признание недействительности отношений (сделок) в гражданском праве.
Эта правила оказываются особо значимыми, когда возникают противоречия интересов, то есть споры. Право в этих случаях играет роль третьей, незаинтересованной стороны, к которой апеллируют для решения споров.
Каковы же антропологические основания пользования людьми определенными правилами? Как уже подчеркивалось выше, таковым основанием служит открытость человека миру, его универсальная способность к свободным действиям.
Открытость миру является оборотной стороной такой особенности биологической конституции человека, как недостаточность специализации его способностей, что выражается понятием «недостаточного существа». Она проявляется в таких позитивных качествах, как способность к динамическому саморазвитию, практическая приспособляемость к обстоятельствам, наделенность самыми разнородными задатками и способностями.
Основанная на таких качествах свобода действий проявляется в том, что человек способен рефлексивно относиться к условиям своей жизни, определенным образом их обозначая и осмысливая. Он способен оценивать эти условия и на основе оценок пытаться их освоить, иными словами либо приспособить их к своим нуждам, либо их преобразовать.
Рефлексивное отношение человека к себе самому и своим действиям означает, что человек способен на сознательный выбор среди множества различных возможностей, одной или нескольких. Это значит, что он способен, на свободные поступки.
В то же время свободу действий следует истолковывать не в абсолютном, а в относительном смысле. В силу открытости структуры побудительных мотивов и реакций человека ему угрожает опасность насильственной смерти от рук себе подобных, которая имеет ту же антропологическую основу, что и свобода действий.
Однако то, какая из способностей возобладает, зависит от характера складывающихся взаимоотношений конкретного человека с другими людьми. На этот процесс оказывает влияние право.
Таким образом, свобода как универсальная способность человека делает право и возможным (понимание сути правил, способности к суждению), и необходимым (необходимое ограничение свободы). Право обосновывается тем, что оно является институтом, делающим свободу возможной и, с другой стороны, препятствующим трансформации свободы во вседозволенность.
Соответственно, между правом и человеком можно зафиксировать следующую зависимость: право есть система правил, делающих жизнь человека возможной, в то время как основные факты человеческой природы делают такие правила необходимыми. В тесной связи с пониманием бытия человека как бытия в свободе находится проблематика следующих вопросов темы: об антропологическом обосновании прав человека и о «правовом человеке» как субъекте права.