Canon 7339 фидуциарное право
Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (УК РФ)
Фидуциарные правоотношения (от лат. fiducia доверие), то есть правоотношения, основанные на доверии, зародились в римском частном праве в силу необходимости приспособления старых юридических форм к новым общественным отношениям. Все отношения, не вмещавшиеся в рамки старых форм, основывались исключительно на доверии.
Федеральный закон от 06.03.2006 N 35-ФЗ (ред. от 08.12.2020) «О противодействии терроризму»
Статья 1. Правовая основа противодействия терроризму
Примечание: Концепция противодействия терроризму утв. Президентом РФ 05.10.2009.
Правовую основу противодействия терроризму составляют Конституция Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации, настоящий Федеральный закон и другие федеральные законы, нормативные правовые акты Президента Российской Федерации, нормативные правовые акты Правительства Российской Федерации, а также принимаемые в соответствии с ними нормативные правовые акты других федеральных органов государственной власти.
Статья 2. Основные принципы противодействия терроризму
Противодействие терроризму в Российской Федерации основывается на следующих основных принципах:
1) обеспечение и защита основных прав и свобод человека и гражданина;
2) законность;
3) приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности;
4) неотвратимость наказания за осуществление террористической деятельности;
5) системность и комплексное использование политических, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму;
6) сотрудничество государства с общественными и религиозными объединениями, международными и иными организациями, гражданами в противодействии терроризму;
7) приоритет мер предупреждения терроризма; 
единоначалие в руководстве привлекаемыми силами и средствами при проведении контртеррористических операций;
9) сочетание гласных и негласных методов противодействия терроризму;
10) конфиденциальность сведений о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом, а также о составе их участников;
11) недопустимость политических уступок террористам;
12) минимизация и (или) ликвидация последствий проявлений терроризма;
13) соразмерность мер противодействия терроризму степени террористической опасности.
Статья 3. Основные понятия
В настоящем Федеральном законе используются следующие основные понятия:
Об отношениях (фидуциарных)
Выражаю благодарность Будылину Сергею Львовичу, оказавшему информационную поддержку при написании настоящей заметки.
Поводом для написания настоящей заметки послужила частая периодичность упоминания о фидуциарных отношениях в различных контекстах и статьях. Однако, нарастающая популярность фидуциарных отношений, к сожалению, не вызывает доктринального бума, который бы определил и нашел им место в нашей правовой системе. Весьма размытое понимание данного термина провоцирует возникновение массы вопросов. Помимо этого, развитие практики привлечения к ответственности лиц, контролирующих деятельность юридического лица, появление фигуры эскроу-агента, назревание развития ответственности агентов, медицинских работников, юристов создают очевидную потребность в развитии идей о фидуциарных отношениях.
Приступая к рассуждениям, в настоящей заметке автор отмечает, что при ее подготовке был сделан упор на доктрину и практику стран общего права, так как в континентальной правовой системе фидуциарные отношения имеют место быть, но зачастую скрываются в конкретных институтах, не получая общего обхвата.
Обращаясь к вопросу об определении фидуциарных отношений, изначально следует указать, что не существует единого, принятого подхода к их определению. Более того, не редкой является позиция, что не существует наиболее подробного определения фидуциарных отношений.[1]
Но данная характеристика фидуциарных отношений не позволяет сформировать какое-либо представление о них, в связи с чем, автор обращается к имеющимся попыткам их определить. Производя попытку конкретизации фидуциарных отношений: в судебной практике встречается их определение через фигуру фидуциария как того, кто взял на себя обязательство действовать от имени другого лица в определенном вопросе, основываясь на доверии.[2]
При этом стандарт поведения фидуциария в этих отношениях предполагает более высокий уровень, чем ожидаемый от обычного человека[3], олицетворяя собой самый высокий стандарт поведения человека. Встречается определение, предполагающее возложение на физическое или юридическое лицо полномочий, в рамках которых принимаются решения на основе усмотрения в интересах другого лица, при установившихся доверительных отношениях.[4]
В данной характеристике фидуциарных отношений автору заметки импонирует акцент на отношениях, которые складываются между фидуциантом и фидуциарием, однако основополагающие элементы данных отношений, к сожалению, подробно не раскрываются, что побуждает обратиться к их дальнейшему раскрытию через фидуциарные обязанности, установление признаков фидуциарных отношений, определение правоотношений, в которых они имеют место быть.
В литературе встречается раскрытие фидуциарных обязанностей через две категории: the duty of loyalty, примерно соответствующее treupflicht в Германии и devoir de loyauté et de fidélité во Франции, что в отечественной литературе соотносится с обязанностью вести себя добросовестно (примечательно, что в иностранной литературе, встречается мнение, не предполагающее соответствие добросовестности и лояльности, так как первое является генеральным принципом, а второе предполагает обязанности в конкретных отношениях),[5] и the duty of care, примерно соответствующее sorgfaltspflicht в Германии и devoir de diligence et conseil во Франции (что примерно соответствует обязанности принимать разумные решения).[6] Весьма схожим является раскрытие фидуциарных обязанностей в штате Делавэр, а именно the duty of care, the duty of loyalty, the duty of good faith.
Следует особенно отметить значительную роль the duty of loyalty в фидуциарных отношениях. Требование проявления лояльности является одним из важнейших в фидуциарных отношениях, предполагающих полное исключение интересов фидуциария, поведение которого сводится к интересам фидуцианта. Более подробно лояльность фидуциария была описана в деле Bristol and West Building Society v Mothew [1996] EWCA Civ 533, где лояльность раскрывалась через обязанность фидуциария, который не должен получать прибыль из своего положения, должен исключать ситуации, при которых может возникнуть конфликт интересов между ним и фидуциантом, и исключать ситуации, при которых в результате его действий он или третье лицо будут получать выгоду без надлежащего согласия фидуцианта
Порой применение данного правила находит отражение в весьма безобидных действиях, к примеру, в случае, если фидуциарий, который обеспечивает деловую связь между третьим лицом и фидуциантом, получит определенное вознаграждение, условно именуемое как секретная комиссия (secret commission), нарушит фидуциарные обязанности и будет нести соответствующую ответственность, что можно наблюдать в деле Industries & General Mortgage Co Ltd v Lewis [1949] 2 All E.R. 573, где весьма обосновано было отмечено, что «секретная комиссия» имеет развращающее воздействие на фидуциария, при этом нарушение фидуциарных обязанностей в случае установления факта наличия «секретной комиссии» предполагается неопровержимой презумпцией (juriset de jure). Пожалуй, единственной возможностью исключить негативные последствия является согласование получения комиссии с фидуциантом.
Приступая к признакам фидуциарных отношений, автор в первую очередь желает перечислить:
Выделение признаков фидуциарных отношений было произведено и в судебном практике, так в деле Frame v Smith, [1987] 2 S.C.R. 99 Верховный суд Канады отметил:
Перечисляя признаки фидуциарных отношений, следует отдельно выделить фундаментальную составляющую фидуциарных отношений, именуемую доверием.[8] Доверие надлежит охарактеризовать, как один из основополагающих элементов фидуциарных отношений, присутствующий практически во всех описаниях фидуциарных отношений. Даже сам термин fiducia происходит от важного для римского права понятия fides, предполагающего не только веру, но и доверие. Оксфордский словарь раскрывает доверие как твердую уверенность в надежности, правде, способности, также как принятие истины заявления без доказательств или дополнительных проверок; как состояние ответственности за что-то или кого-то.[9] Обращаясь к российскому толкованию: доверие раскрывается как убежденность в чьей-нибудь честности, порядочности; вера в искренность и добросовестность кого-нибудь; уверенность в наличии положительных качеств.[10]
Но всегда ли доверие является предопределяющим признаком фидуциарных отношений? Отвечая на данный вопрос, автор желает привести позицию, нашедшую отражение в решении News Ltd v Australian Rugby Football League [1996] 64 FCR 410, предполагающую, что фидуциарные отношения возникают не только при наличии доверия и сопутствующих ему элементов, но и имеет место быть ожидание фидуцианта, что фидуциарий будет действовать в интересах фидуцианта «фидуциарным образом». Роль в поведении фидуциария должна быть тесно связана с интересами фидуцианта, что предполагает наличие очевидных «фидуциарных ожиданий» фидуцианта.
Следует отдельно отметить, что связь между фидуциантом и фидуциарием по умолчанию предполагает выгоду только для фидуцианта. Из чего следует выделить требование об отсутствии личных интересов фидуциария, противоречащих интересам фидуцианта, что отсылает к the duty of loyalty.
Рассматривая признаки фидуциарных отношений, необходимо выделить, что фидуциарные отношения не всегда возникают из договора,[11] не содержат конкретного перечня прав и обязанностей, предполагая под собой стандарт поведения, однако, данное утверждение и по настоящий момент является дискуссионным. Фидуциарные обязанности не требуют двухстороннего согласия, порождающего их, что отчетливо было отражено в практике общего права.[12]
Определяя правоотношения, в которых возникают фидуциарные отношения, представляется затруднительным перечислить все обстоятельства, при которых они могут возникнуть, так как их возникновение в первую очередь связано не с внешними условиями, а с установившейся связью между фидуциантом и фидуциарием, что было отмечено и в решении Breen v Williams [1996] 186 CLR71.
Надлежит признать, что фидуциарные отношения, в своей сущности, не стоит рассматривать изолированно, таковые скорее являются дополнительным инструментом, встраиваемым в определенные юридические структуры или заполняющим пробелы в них.
Наличие фидуциарных обязанностей не влияет на гражданское состояние лица. Если утверждать о наличии статуса, то он скорее имеет место не по отношению к лицам, а по отношению к их правоотношениям.[13] В таком случае представляется наиболее оптимальной возможностью определить фидуциарные отношения не через субъектный состав, а через характеристику тех отношений, которые возникли между его участниками. Весьма интересным является случай в практике, при котором фидуциарные отношения были признаны относительно субагента, который не состоял в договорных отношениях с принципалом.[14]
Обращаясь к российскому законодательству, первоначально следует отметить отсутствие прямого указания в действующем законодательстве на фидуциарные отношения, что не исключает частного применения в конкретных видах правоотношений правил, относящихся к фидуциарным отношениям, что весьма соответствует общей картине в континентальных правовых системах. Как отмечается, зачастую возникновение общих принципов права происходит не в вакууме, предполагая свое образование путем синхронизации правил из конкретных областей права. Данный процесс в настоящее время затронул фидуциарные отношения. Наблюдая за «кристаллизацией» настоящего принципа, невозможно не отметить возникновение внутренних противоречий.
Безусловной поддержкой развития фидуциарных отношений в России является закрепленный принцип добросовестности участников правоотношений. При этом можно ли поставить знак равенства между ними?
Изначально допустимо отметить различающиеся алгоритмы применения принципа добросовестности и фидуциарных правил. Применяя принцип добросовестности, нет никакой необходимости устанавливать суду обстоятельства, предполагающие допустимость распространения принципа добросовестности на сложившиеся правоотношения, принимая во внимание, что на стороны изначально возлагается обязанность действовать добросовестно. Совершенно иная ситуация складывается с фидуциарными отношениями, располагающими к изначальному их установлению, (в процессе чего немалое значение отводиться оценке поведения фидуцианта), только после чего, начинается анализ соответствия поведения фидуциария.
Разные алгоритмы рассмотрения, разный предмет оценки наталкивают на мысль наличия в фидуциарных отношениях определенной особенности, предполагающей повышенный стандарт поведения стороны, который применяется только в определенных случаях, признаки выявления которых рассматривались в настоящей заметке. Весьма очевидно, что нет какой-либо необходимости устанавливать правила поведения соответствующие фидуциарным отношениям во всех правоотношениях, в отличие от добросовестности. Разные стандарты поведения, пожалуй, являются одним из оснований, предполагающих отрицательное отношение к уравниванию и взаимоподмене сравниваемых правовых инструментов.
Отсутствие признания фидуциарных отношений и их частичная подмена принципом добросовестности заставляет задуматься о слишком растянутом применении принципа добросовестности, при этом динамика развития правоотношений, введение новых юридических конструкций заставляют придумывать новые границы принципа добросовестности, что с учетом рецепции зарубежных инструментов буквально нарушает стройность системы правовых регуляторов. Учитывая обоснованное повышение требуемого стандарта поведения в фидуциарных отношениях, необходимо признать его уместность, к примеру, по отношению к новой персоне эскроу-агента в действующем законодательстве, или посредством него более тщательно разобраться со стандартами и требованиями к директорам юридических лиц. Возрастающая периодичность упоминания фидуциарных отношений буквально дает намек на их признание, которое должно произойти только при тщательной ревизии правоотношений, в контексте которых наиболее часто упоминаются фидуциарные отношения, чтобы исключить излишние нагрузки в правоотношениях.
Таким образом, представляется, что фидуциарные отношения являются отношениями с наиболее высоким стандартом поведения лица, именуемого фидуциарием. Данный уровень стандарта оправдывается тем, что фидуциарные отношения возникают посредством наиболее уязвимой позиции фидуцианта, возникшей в связи с проявленным доверием, обоснованным не только экономической нецелесообразностью, несоразмерностью и проблемами с контролем, но и уверенностью в фидуциарии, как человеке порядочном, надежном, добросовестном, преследующем исключительно интересы фидуцианта. Гражданское состояние лица, наличие договора не являются предопределяющими фактами к возникновению фидуциарных отношений, так как не являются основополагающими элементами возникновения фидуциарных отношений, что допускает вывод о возможности встраивания фидуциарных отношений во множество юридических конструкций. При этом правоотношения, в которых могут возникнуть фидуциарные отношения, не являются единственным оцениваемым элементом, сами обязанности фидуциария также не были исключительным образом перечислены, что предполагает сложный алгоритм изначального установления факта наличия фидуциарных отношений и только в дальнейшем оценки факта наличия нарушения фидуциарных обязанностей и обязанностей фидуциария, что является отличием от применения принципа добросовестности, так как при его применении вопрос о его распространении на правоотношения неуместен. При этом, наблюдаемая неопределенность фидуциарных отношений никоим образом не способствует отказу от их установления, они приобретают свою актуальность, как регулятора, оправдывающего особые отношения между фидуциантом и фидуциарием, предполагая более высокий стандарт как плату за определенную свободу фидуциария, возникшую из проявленного к нему доверия. Обращение к фидуциарным отношениям в России имеет свою актуальность, их развитие, систематизация, синхронизация, вызвана развитием правоотношений и появлением новых юридических конструкций, что придает актуальность их изучению и дальнейшему развитию, исключая перегрузки принципа добросовестности, посредством выстраивания четкой структуры правовых регуляторов, позволяющей более взвешенно и прогнозируемо отнестись к состоявшимся правоотношениям, что будет предполагать еще и определенную стабилизирующую роль.
[1]Hospital Products Ltd. v United States Surgical Corporation [1984] 156 CLR 41.
[2]Bristol and West Building Society v Mothew [1996] EWCA Civ 533.
[3]Meinhard v Salmon [1928] 164 N.E. 545.
[4]Rory Sullivan, Will Martindale, Elodie Feller, Anna Bordon. Fiduciary Duty in the 21st Century United Nations Global Compact, UNEP Finance Initiative, PRI, and Inquiry. 2015. P.11.
[5] Martin Gelter, Geneviève Helleringer. Fiduciary Principles in European Civil Law Systems. 2018. P11.
[7] Tamar Frankel. The New Palgrave Dictionary of Economics and the Law, Definition of «fiduciary duties» URL: https://cyber.harvard.edu/trusting/unit5all.html (дата обращения 19.05.2018).
[8] Martin Gelter, Geneviève Helleringer. Fiduciary Principles in European Civil Law Systems. 2018. Р. 15.
[9] English Oxford living dictionaries. URL: https://en.oxforddictionaries.com/definition/trust (дата обращения 16.06.2018).
[11]Lionel Smith. Contract, Consent, and Fiduciary Relationships. 2016. P. 3,7,8,19,20. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2741836 (дата обращения 02.07.2018).
[12] Gibson v Barton [1875] LR 10 QB 329; Dubai Aluminium Co. v Salaam [2002] UKHL 48; Ultraframe (UK) Ltd. v Fielding [2005] EWHC 1638.
Является ли акционер фидуциарием? Американский путь
В англо-американском праве весьма важную роль играет понятие фидуциарных обязанностей (fiduciary duties). Это концепция права справедливости (equity), а не общего права (common law) в узком смысле слова, и не статутного права (statutory law) (нормы права справедливости, как и нормы общего права, имеют судебное происхождение).
Фидуциарные обязанности правом справедливости традиционно возлагались на доверительных собственников в трасте по отношению к бенефициарам траста; на партнеров в товариществе по отношению друг к другу; на агентов по отношению к принципалу. С возникновением и развитием корпоративного права фидуциарные обязанности были распространены судами и на тех, кто управляет бизнесом юридических лиц: директоров (director) и должностных лиц (officer) компаний и корпораций.
Фидуциарные обязанности довольно разнообразны и многочисленны. Они варьируются в зависимости от вида и конкретной специфики отношений. Но в целом идея в том, что фидуциарий должен добросовестно действовать в интересах принципала (даже, быть может, в ущерб своей собственной выгоде). В частности, фидуциарий должен избегать конфликта интересов и не извлекать прибыли из своего положения иначе как с согласия принципала.
В случае нарушения фидуциарных обязанностей право справедливости предусматривает целый спектр мер правовой защиты, не сводящийся лишь к взысканию убытков (damages) (мера, используемая общим правом). Сюда входит и взыскание справедливой компенсации с виновника (equitable compensation), и аннулирование сделок (rescission), и взыскание неправомерно полученной прибыли (account of profits), и разного рода судебные запреты (injunction).
А есть ли фидуциарные обязанности у акционеров? Оказывается, есть, но не всегда. Рассмотрим это вопрос на примере американского права (корпоративное право в каждом штате свое, но между ними есть и много общего).
Несколько упрощая, фидуциарий – это тот, кто управляет чужим имуществам. Казалось бы, функция акционера – внести деньги в уставный капитал, а управлять компанией будут директора. Но в действительности, как известно, акционеры (все или некоторые) зачастую принимают живейшее участие в бизнесе корпорации.
Прежде всего это относится к мажоритариям, которые по своему статусу имеют решающий голос во всех делах корпорации. Большинство судов считает, что у них есть фидуциарные обязанности перед корпорацией и ее миноритариями. Суды возлагают на мажоритариев обязанность вести бизнес корпорации честно по отношению к миноритариям, не ущемляя интересов последних.
Кроме того, большинство судов считает, что в «закрытых корпорациях» (closely held corporation) все акционеры имеют фидуциарные обязанности по отношению друг к другу. «Закрытыми корпорациями» называют корпорации с некотируемыми акциями и с небольшим количеством акционеров, которые обладают правами на ведение дел корпорации. Эта позиция выводится судами из аналогии между закрытой корпорацией и товариществом.
Здесь надо отметить один нюанс. Следует различать корпорации, являющиеся закрытыми фактически (closely held corporations) и являющиеся закрытыми в силу закона (close corporations).
Изначально законодательство о корпорациях писалось в расчете на большие публичные корпорации. Однако в реальности многие из них принадлежали лишь нескольким акционерам, которые и управляли корпорацией, то есть фактически были закрытыми. О том, как управлять корпорацией, они заключали соглашения наподобие договоров товарищества. Изначально некоторые суды признавали такие соглашения недействительными, со ссылкой на то, что корпорация – это не товарищество. Впоследствии здравый смысл возобладал, и суды постепенно стали признавать особый статус закрытых корпораций и их участников, в том числе их фидуциарные обязанности по отношению друг к другу. К середине 20 века в основном сложилось прецедентное право о закрытых корпорациях (common law of close corporations).
После этого к делу подключились законодатели. Начиная с 1950-60-х годов многие штаты приняли специальные законы о специальной форме корпорации – закрытой корпорации (close corporation), – к которой применяются особые правила, в частности, явно предполагающие участие акционеров в их управлении. Впрочем, как показывает статистика, эта новая организационно-правовая форма особой популярности не приобрела. Большинству предпринимателей, по-видимому, вполне достаточно оказалось обычных корпораций, закрытых по факту, а не по писаному закону.
Надо сказать, что впоследствии (1970-80-е) в различных штатах США в результате принятия нового законодательства появились «компании с ограниченной ответственностью» (Limited Liability Company), представляющие собой «недостающее звено» между корпорацией и товариществом. Они в значительной степени вытеснили закрытые корпорации из употребления.
Особую позицию по вопросу фидуциарных обязанностей акционеров закрытых корпораций занимают суды Делавэра. Они склонны полагать, что судам не следует, даже с целью защиты миноритариев, возлагать на акционеров закрытых корпораций каких-либо особых обязанностей, не предусмотренных корпоративным законом, документами корпорации и соглашениями самих акционеров.
Так, в одном из своих решений Верховный Суд Делавэра, рассуждая о том, следует ли судам предоставлять миноритарию не предусмотренное писаным законом право выхода из закрытой корпорации с получением справедливой стоимости доли (и, соответственно, возложение на мажоритарев обязанности выкупа этой доли), пишет:
The tools of good corporate practice are designed to give a purchasing minority stockholder the opportunity to bargain for protection before parting with consideration. It would do violence to normal corporate practice and our corporation law to fashion an ad hoc ruling which would result in a court-imposed stockholder buy-out for which the parties had not contracted.[1]
Резюмируя, можно сказать, что фидуциарные обязанности, как правило, возлагаются американскими судами на акционеров, по закону или фактически уполномоченных на ведение дел корпорации. Как правило, это акционеры закрытых корпораций или мажоритарии любых корпораций. Они, как и любые фидуциарии, должны делать это добросовестно и разумно, в противном случае против них могут быть применены меры судебной защиты (взыскание убытков и др.). Объем обязанностей, естественно, зависит от реальной степени участия в управлении бизнесом.
Акционеры, не участвующие в управлении компанией, фидуциарных обязанностей не имеют. Так, если миноритарии отказались одобрить увеличение уставного капитала корпорации, в результате чего она разорилась, и мажоритарии понесли убытки, эти убытки вряд ли удастся взыскать с миноритариев.
В литературе также обсуждается тезис, что миноритариев-активистов, которые, несмотря на свою малую долю в капитале, играют заметную роль в управлении корпорацией, также следует считать фидуциариями, с соответствующими правовыми последствиями (обязанность неконкуренции и т.п.).
Дело о трех театралах и конструктивном обмане
Помимо тривиальных ситуаций, связанных с «выводом активов», вопрос о фидуциарной обязанности акционеров может возникать в сделках слияния и поглощения или выкупа акций миноритариев.
В одном из дел,[2] рассмотренных апелляционным судом Иллинойса, речь шла о корпорации с тремя акционерами. Один из них, владеющий самым большим пакетом (41%), являлся также членом совета директоров и президентом корпорации. Корпорация сделала одному из миноритариев (точнее, управляющему его наследственной массой, поскольку сам акционер умер) предложение о выкупе его акций (32%). Душеприказчик согласился, и сделка была совершена.
Как выяснилось впоследствии, корпорация параллельно вела переговоры о выгодном приобретении за номинальную цену доли в Восточном театре, которое должно было существенно (на 15-25%) увеличить стоимость акций корпорации. Однако миноритарию (душеприказчику) об этом никто не сообщил. Сделка по приобретению доли в театре была завершена через месяц после выкупа акций миноритария. Кроме того, выяснилось, что корпорация втайне от первого миноритария договорилась о выкупе акций и у второго миноритария (27%), так что президент корпорации стал и ее единственным акционером.
Суд первой инстанции принял к рассмотрению иск об обмане, но отказался рассматривать иск о «конструктивном обмане», сочтя, что ни сама корпорация, ни ее акционеры, директора или должностные лица не имеют фидуциарных обязанностей перед отдельным акционером. Очевидно, по мысли суда, миноритарий не имеет каких-либо специальных прав на информацию о готовящихся сделках компании и должен самостоятельно принимать решение о том, за какую сумму он готов продать корпорации свои акции.
Однако Апелляционный суд с этим не согласился. Он подтвердил, что по общему правилу у директоров корпорации нет обязанности раскрытия акционеру всей информации в отношении ценности его акций, однако при некоторых особых обстоятельствах справедливость требует возложения на него такой обязанности. В данном случае такие обстоятельства, по мнению суда, действительно имели место. К ним суд отнес следующие: (1) корпорация имела всего трех акционеров; (2) директор корпорации одновременно являлся и мажоритарием (принимая в расчет выкуп акций у второго миноритария), и президентом корпорации; (3) директор вел переговоры о покупки доли в театре в качестве агента корпорации (а значит, по мнению суда, и ее акционеров); (4) директор утаил информацию о переговорах от миноритария. Ввиду этого вполне можно говорить о нарушении директором-мажоритарием его фидуциарных обязанностей.
В результате Апелляционный суд отменил решение нижестоящего суда об отказе в рассмотрении иска о «конструктивном обмане».
Источники:
Keith H. Berk, Scott A. Josephson, and Miriam Volchenboum. Fiduciary Duties of Shareholders of Closely Held Corporations // Ilinois Bar Journal. 2010. Vol. 98. No. 3. P. 148. http://www.hmblaw.com/media/10638/isba_20-_20shareholder_20fid.pdf.
Francesca Russo-Di Staulo and Jeff Cazeau. Does a Florida Minority Shareholder in a Closely Held Corporation Owe a Fiduciary Duty to Fellow Shareholders? // The Florida Bar Journal/ 2005. Vol. 79. No. 9. P. 55.
A “Close Corporation” or “Closely Held Corporation”? Or Does it Matter?
Harwell Wells. The Rise of the Close Corporation and the Making of Corporation Law // Berkeley Business Law Journal. 2008. Vol. 5; Temple University Legal Studies Research Paper No. 2008-65.
Delaware Code. TITLE 8. Corporations. CHAPTER 1. GENERAL CORPORATION LAW. Subchapter XIV. Close Corporations; Special Provisions
Iman Anabtawi and Lynn Stout. Fiduciary Duties for Activist Shareholders // Stanford Law Review. 2008. Vol. 60. 1255-1308.
Available at: http://scholarship.law.cornell.edu/ (use search to find the article).
[1] Nixon v. Blackwell, 626 A.2d 1366 (Del. 1993).
[2] Northern Trust Co. v. Essaness Theatres Corp., 348 Ill. App. 134 (1952).