Что значит гамбургский счет: история выражения «по гамбургскому счету»
«По гамбургскому счету» — что это значит?
По гамбургскому счету — это значит «на самом деле, объективно, по-настоящему». Гамбургский счет — подлинная иерархия, основанная на реальных заслугах, а не на мнимых достижениях и авторитете.
Судить по гамбургскому счету — это значит судить по результату, по-честному.
Этот фразеологизм возник благодаря изложенной Виктором Шкловским легенде, будто каждый год в трактире в немецком городе Гамбурге собирались цирковые борцы и за закрытыми дверями боролись по-честному, а не на потеху публике. Так они узнавали, кто чего стоит на самом деле.
Да если по-честному, по гамбургскому счету, зачем ему эту сотню у бедного студента тягать? (Ю.В. Трифонов. «Время и место»)
Профессор Московского университета Соломон Борисович Пикельнер по гамбургскому счету был лучшим астрономом страны. (И.С. Шкловский. «Новеллы и популярные статьи»)
Российские социальные психологи используют выражение «гамбургский счет», обозначая реальное положение человека в общественной иерархии.
«Гамбургский счет» Виктора Шкловского. Откуда взялось это выражение
Историю о гамбургском трактире изложил писатель и литературовед Виктор Шкловский (1893-1984):
Гамбургский счет – чрезвычайно важное понятие.
Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера.
Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.
Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах.
Долго, некрасиво и тяжело.
Здесь устанавливаются истинные классы борцов, – чтобы не исхалтуриться.
Гамбургский счет необходим в литературе.
Виктор Шкловский. «Гамбургский счет»
Виктор Шкловский в 1971 году. Фото: РИА Новости / Василий Малышев
Шкловский записал это выражение в 1924-м году. Но в Германии той поры ни о каких «трактирных турнирах» не знали, так что фразеологизм либо был выдуман писателем, либо родился из ошибочных сведений, отмечается в «Энциклопедическом словаре крылатых слов и выражений» Вадима Серова.
Спустя четыре десятилетия, в 1965 году, Шкловский пояснял, что услышал историю о «гамбургском счете» в московском ресторане, где работал шеф-поваром бывший борец. Однажды туда якобы зашел прославленный Иван Поддубный и рассказал, как его, уже 70-летнего, во время показательного поединка попытался уложить на лопатки молодой соперник. Это было нечестно, и Поддубный терпеть не стал:
– Бороться в 70 лет нельзя, но две минуты или одну минуту я могу быть сильнее другого борца на сколько угодно. Но я никогда не толкался. Если бы мы толкались, живых бы не было. Тут я его толкнул; его унесли на доске.
Тут шеф-повар сказал спокойно:
– Пускай помнит гамбургский счет!
Я, издавая книгу, написал о гамбургском счете. Мне посоветовали вынести это название на обложку. Было это в 1924 году.
Виктор Шкловский. «Гамбургский счет и по большому счету» // Вопросы культуры речи, 1965, выпуск 6
Но вряд ли этому рассказу можно полностью доверять. Ведь Ивану Поддубному летом 1924 года было лишь 52 года, а никак не 70, — и это уже ставит под сомнение все изложенное Шкловским.
Тем не менее, выражение прижилось сначала в литературной среде, а потом стало крылатым.
Гамбургский счет и Германия
В 1922 году Виктор Шкловский бежал из Советской России и некоторое время жил в Берлине (в Москву он вернулся в 1923 году). Возможно, он что-то услышал о «гамбургском счете» за время жизни в Германии?
Но в немецком языке фразеологизма «гамбургский счет» нет (хотя Харри Вальтер и называет его «законсервированным германизмом»). Это выражение попало в Германию лишь недавно, благодаря русскоязычным иммигрантам. Die Hamburger Rechnung — это «справедливый, правильный, честный результат», объясняет Ютта Либах в книге Ausgewanderte Wörter (2007).
Получается, что позаимствовать идиому у немцев Шкловский не мог.
«Я думаю, что из этих двух событий (которые бурно обсуждались в прессе), а также, возможно, из личного опыта наблюдения за боями в Германии и мог пойти «гамбургский счет», который затем так понравился Шкловскому», — резюмирует историк.
Гамбург, 1934 год. Боксер Макс Шмелинг (слева) на ринге с Вальтером Нойзелем. Фото: Ullstein bild via Getty Images
«Гамбургский счет»: значение фразеологизма и происхождение
Что такое гамбургский счет? Если не знать реальной истории появления этой крылатой фразы в русском языке, то можно выдвигать сколько угодно различных версий, и ни одна из них не будет верной. Между тем словесный оборот, прочно обосновавшийся в нашей речи, родился сравнительно недавно. Это тот редкий случай, когда мы имеем возможность назвать точную дату возникновения фразеологизма.
Происхождение фразеологизма
Выражение «гамбургский счет» вошло в повседневный обиход благодаря советскому писателю и публицисту Виктору Борисовичу Шкловскому. В 1928 году увидел свет сборник эссе и заметок, где автор на правах литературного критика анализирует творческую деятельность своих современников – собратьев по перу. Писатель дает оценку произведениям Ю. Олеши, М. Горького, Вс. Иванова, В. Хлебникова, М. Зощенко, О. Мандельштама, М. Булгакова, С. Есенина, А. Толстого, В. Маяковского и многих других.
В книге Шкловского «Гамбургский счет» приведена притча о русских атлетах, выступавших на цирковой арене. В угоду публике поединки по классической или, как ее еще называли, французской борьбе были короткими и спланированными заранее, носили скорее показательный и артистический, чем спортивный, характер. Но раз в году атлеты выезжали в немецкий Гамбург, где в одном из закрытых для зрителей трактиров проводили соревнования с целью выявить настоящего чемпиона. Очевидно, значению фразеологизма «гамбургский счет» соответствуют такие синонимы, как «справедливый расклад» или «неприукрашенная действительность».
Художественная аллегория
Современные исследователи предполагают, что исторического факта, описанного Шкловским, в реальности не существовало, а этот авторский вымысел был создан для того, чтобы стать платформой для шутливого ранжирования писателей первой половины XX века. Шкловский, тонко владеющий литературным словом и обладающий неистощимым чувством юмора, с некоторой долей сарказма продолжил рассказ о выявлении победителей среди борцов: «Гамбургский счет необходим в литературе».
Далее писатель расставляет своих коллег по воображаемым ступеням литературного Олимпа, которых они, по его мнению, достойны. Чемпионский титул достается Велимиру Хлебникову, а Булгаков оказывается в роли рыжего клоуна у ковра. Наверное, нынешним выпускникам школ будет интересно раскрыть тему гамбургского счета в сочинении по ЕГЭ. Тем более, что история, придуманная Шкловским, отличается не только красотой и лаконизмом. Она обросла некоторыми интересными фактами. Говорили, что Михаил Булгаков обиделся на этот критический выпад и какое-то время не подавал руки его автору. Однако фраза мгновенно обрела популярность среди литераторов, а потом вышла за пределы писательской среды.
Значение и примеры употребления идиомы
Гамбургский счет… Что означает это короткое словосочетание, мы уже выяснили. Его смысл истолковывается довольно просто: истинный расклад, реальное положение вещей, правдивая оценка. Нередко это выражение используется в самых различных областях жизни. Например, вы посмотрели фильм, который при внешней красочности не несет никакой художественной ценности или просто вам не понравился. Вот тут можно сыронизировать: «По большому гамбургскому счету, то есть, честно говоря, эта кинокартина гроша ломаного не стоит». И неважно, будет ли это мнение строго объективным или же основанным на собственном, индивидуальном видении. Это выражение давно утратило фундаментальный смысл и употребляется с налетом легкого незлобивого юмора.
Сомнение в компетентности и заслуженное одобрение
Твердый валютный курс
Попробуем разобраться, существовала ли эта фраза вне произведения Шкловского, принадлежит ли писателю пальма первенства в ее создании? В финансово-кредитной сфере есть такое понятие как «банко», обозначающее установленный курс, по которому производится купля-продажа ценных бумаг. Согласно «Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона», впервые этот термин был введен Гамбургским банком вначале XVIII века. Как известно, вплоть до XIX века Германия представляла собой имперский союз множества суверенных государств, в каждом из которых имела хождение собственная валюта. Золотые талеры мало того, что истирались при долгом использовании, теряли свой изначальный вес, так еще и не всегда принимались к расчетам в сопредельных землях.
Лишь в банке Гамбурга можно было положить на счет валюту любого из германских государств. Одна условная монета (марка-банко) имела номинал 528 ас чистого золота. С 1763 года гамбургский счет был принят на вооружение финансовыми организациями многих стран мира. Монеты чеканились в Англии, Дании, Швеции, Пруссии, принимались в голландских, итальянских, немецких и прочих банках. С введением метрической системы такой механизм взаиморасчетов постепенно стал утрачивать свои позиции, а на территории объединенной Германии был упразднен в 1873 году.
Самый точный способ банковских расчетов
Фразеологизм «гамбургский счет», по предположению историков, скорее всего, возник в бухгалтерской сфере и был известен узкому кругу профессионалов. Во времена, когда не существовало сложной вычислительной техники, а все математические подсчеты производились вручную, в ходу был так называемый гамбургский метод, позволявший получать наиболее точные результаты.
Этот способ сведения банковских балансов считался трудоемким, поэтому использовался только в особых случаях. Надо полагать, что в 20-х годах прошлого века, когда Шкловский создавал ставшую знаменитой заметку, основным инструментом финансового работника были счеты с деревянными костяшками. Сведения о специальной сверхточной методике могли быть на слуху.
Как рождаются легенды
Вполне вероятно, что Виктор Шкловский мог знать как о существовании гамбургской системы расчетов, так и об универсальной валюте европейских банков. Но, согласитесь, легенда, повествующая о соревнованиях борцов, выглядит гораздо романтичнее и привлекательнее для читателей, чем погружение в дебри финансового делопроизводства. Видимо, именно этими соображениями руководствовался Шкловский при создании своей заметки.
Если бы писатель не облек это выражение в художественную оболочку, вряд ли оно бы стало известно широкому кругу читающей публики и вышло в народ. Неоспоримый факт: многие пословицы и поговорки, считающиеся народными, на самом деле являются строками из авторских произведений. Достаточно вспомнить фразу «остаться у разбитого корыта», вышедшую из сказки Пушкина «О золотой рыбке», или замечательное выражение «счастливые часов не наблюдают», подаренное нам А. С. Грибоедовым. Сегодня крылатые фразы входят в нашу речь благодаря незаурядным работам кинорежиссеров, мастерству актеров, изобретательности артистов разговорного жанра, таланту поэтов-песенников и даже невсегда складным выступлениям некоторых политиков.
Термин, принятый в социальной психологии
Интересно, что словосочетание «гамбургский счет» в наши дни является полуофициальным термином, используемым в социальной психологии для определения истинного статуса индивидуума в обществе. Реальная позиция личности, согласно выводам отдельных исследований, часто не соответствует формальному ее положению на закрепленной за ней ступени социальной лестницы. Чтобы выяснить действительный статус того или иного субъекта, специалисты прибегают к методу, условно называемому гамбургским счетом. Этот словесный оборот присутствует в профессиональном сленге практикующих психологов и даже используется в тематических докладах и публикациях. Позволив себе немного пошутить, скажем, что Виктор Шкловский не только обогатил родную речь красивой крылатой фразой, но и внес вклад в современную науку.
Фильм немецких кинематографистов
Много раз приходилось слышать утверждение, что фразеологизм «гамбургский счет» существует только в русском языке. Но в 1999 году вышел художественный фильм производства Германии, в названии которого фигурирует этот словесный оборот. Как это понимать? Неужели режиссеру Зёнке Вортманну, снявшему историю о событиях пятничной ночи в одном из районов портового города, была известна наша идиома?
Вопрос разрешается довольно просто. Оригинальное название фильма – «Ночь в Санкт-Паули» (St. Pauli Nacht). А в «Гамбургский счет» кинолента была переименована для российского проката по замыслу отечественных переводчиков, поскольку сюжет развивается именно в Гамбурге. Безусловно, получилось неплохо. Во всяком случае, емко и узнаваемо. Но, к сожалению, никакого отношения к произведениям Виктора Шкловского, творчеству русских литераторов и легенде об атлетах этот фильм не имеет.
Гамбургский счёт
| Точность | Выборочно проверено |
Содержание
Первоисточник [ править ]
Гамбургский счёт — чрезвычайно важное понятие.
Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренёра.
Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.
Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах.
Долго, некрасиво и тяжело.
Здесь устанавливаются истинные классы борцов, — чтобы не исхалтуриться.
Гамбургский счёт необходим в литературе.
По гамбургскому счёту — Серафимовича и Вересаева нет.
Они не доезжают до города.
В Гамбурге — Булгаков у ковра.
Бабель — легковес.
Горький — сомнителен (часто не в форме).
В публицистике [ править ]
В недрах кинокритики, в комиссии по кинодраматургии Союза писателей, а также среди известной части киноработников делалась попытка создать некое второе общественное мнение по всем вопросам советской кинематографии, мнение кучки космополитов и эстетов, пытавшихся противопоставить его мнению советского народа, мнению советской общественности. Говоря о корнях этого враждебного нам «общественного мнения», нельзя не вспомнить «Гамбургского счета», книжки, в которой откровенно призывалось произвести буржуазную переоценку всех ценностей советского искусства, в которой объявлялся гением гнилой буржуазный декадент Хлебников и объявлялся «сомнительным» великий пролетарский Горький. Этот самый «Гамбургский счет» пытались создать космополиты и антипатриоты и в кинокритике, в кинотеории, хотя в применении к ним, пожалуй, справедливее этот «Гамбургский счет» переименовать в «Голливудский счет». Рабски ползая на животах перед реакционнейшей американской кинематографией, эти люди являлись у нас здесь идейной агентурой Голливуда. Они предъявляли к советскому киноискусству не просто неправильный, не просто эстетский и обывательский счет. Они предъявляли к советскому искусству американский буржуазный счет ― вот в чем существо вопроса. [4]
Что скажет «будущий историк» о нашем времени, кого возвеличит, кого осудит? В частности, что скажет он о русской эмиграции, как оценит ее заслуги и ее ошибки? Лет через сто или хотя бы пятьдесят, признает ли он, что от эмигрантской литературы кое-что должно бы навсегда остаться? Но не только оценки или раздача почетных титулов и мест составляют предмет догадок (то приблизительно, что Виктор Шкловский в остроумной книжке назвал «гамбургским счётом»: в прежние годы борцы-атлеты будто бы съезжались иногда в Гамбург для состязаний закрытых, честных, без подкупов и кумовства, с целью определить, кто действительно чемпион, а кто величина дутая). Прозаики и поэты окажутся расставлены на ступеньках иерархической лестницы, иллюзия, будто время во всем разбирается безошибочно, еще раз восторжествует, ― но не только же этим предстоит «будущему историку» заняться, если окажется он историком вдумчивым и проницательным… [5]
Отвечая генеральному секретарю Федерации Авербаху на истерические вопли о «буржуазной опасности в литературе», Виктор Шкловский спокойно сказал:
― Вы хотите переделать Платонова? Вы его не переделаете, его нельзя переделать, потому что Платонов ― гениальный писатель! Это, конечно, гамбургский счёт, счёт не для публики, а для себя. На такой счет не мог оказать влияния резкий отзыв И. В. Сталина о рассказе Платонова «Впрок», напечатанном в «Красной нови». [6]
Здесь, в куцых обтертых пиджачках, дрянной обувке, скованные, косноязычные, возникали одареннейшие, талантливейшие личности. Здесь же всеми гранями раскованности, процветания сияли, сверкали одетые не столько как денди, сколько как хлыщи, тоже, между тем, общепризнанные дарования. Всего здесь было навалом, вперемешку, якобы без разбора, а вместе с тем хотя и не всем знакомый, «гамбургский счёт» ставил незримо каждого на свое место. Возникали такие отметины даже в смачно жующем Дубовом солидном ресторанном зале. Чёрт возьми, драматург, чьи пьесы, круто заверченные, с неизменной оптимистической концовкой, опоясали чуть ли не все сценические площадки, вдруг незаметно, по-воровски вскидывал от вырезки (чуть, Манечка, с кровью) взгляд сальериевского накала в сторону совсем неприметного, двигающегося боком, точно преодолевая сопротивление ветра истории, сочинителя коротких, малооплачиваемых, туманных или вовсе расплывчатых в акцентах рассказов, которые он к тому же и выдавливал из себя штуки по три в год. И надо же, какие несоответствия! [7]
Каждый писатель, если только он не видит в гонораре единственную цель своей работы, мечтает о том, чтобы его книга была затрепана (детективы не в счет ― все мы охотно их читаем, чтобы прочистить, а не загрузить мозги). Ох, как смещается «табель о рангах» в библиотеках! Каким толстым слоем пыли покрыты романы и сборники стихов, отмеченные самыми высокими премиями! Зато те, кого критик, превозносивший запыленные романы, взял бы на необитаемый остров, побывали во многих руках. Ну и классика, конечно, особенно Толстой, Тургенев и Чехов. И я подумал о том, что зря мы так бурно спорим об издательской политике ― что нужно народу, а что не нужно: народ сам отлично в этом разбирается. Жюль Ренар говорил, что «хорошая книга ― это та, которая мне нравится»; проведите серьезное социологическое обследование в библиотеках ― вот вам будет и «гамбургский счёт». [8]
Слуцкий сыграл главную роль в организации нашей компании, уже не внутриинститутской, а как бы всемосковской, ставшей чем-то вроде маленькой партии, впрочем, вполне ортодоксальной. Само наличие такой компании, где происходили откровенные разговоры о литературе и политике, разговоры по гамбургскому счету, разговоры, которые мы называли «откровенным марксизмом», могло в ту пору окончиться плохо. Но среди нас не было предателя… Слуцкий жаждал деятельности. Он был прирожденный лидер. [9]
Литература пятидесятых (не вся, не вся, разумеется, но в большинстве) была очень плоской, фальшивой, обескровленной. В двадцатые и тридцатые годы почти все писали хорошо, все искали новое, оригинальное, судили еще по гамбургскому счёту и делали действительно новую, поражающую мир литературу, от Булгакова и Олеши до Шолохова и Фурманова. Всё мировое авангардное искусство тогда искало новое, новое и было антибуржуазным в лучшем смысле этого слова, и русский, а затем и советский авангард занимал не последнее место. Но через двадцать лет практически не осталось писателей: одних уничтожили физически, других же так запугали, вышколили или задарили ничтожными подарками, что какой уж там гамбургский счёт, соревнование никто лучше пишет! [10]
Жизненным опытом из нас выделялся Войнович: тут и колхозные телята, которых он пас, и 4 года армии, и сколько-то налетанных часов за штурвалом самолета, и дислокация в Польше, и фабрично-заводские профессии, и даже публикация в «Правде» со стихотворением «Комсомольский значок»! (но, кажется, он уже и тогда этого стеснялся). Такая опытность не разгоняла страхов ― перед так называемым Просвещенным Вкусом Знатоков, перед «Гамбургским счётом» (который, как выяснилось, удаляется от тебя по мере приближения к нему ― как коммунизм). Особенно остро предчувствовал хмурую власть этого вкуса и этого счета Олег. И готовился. Имел стойкость не торопиться со сбором своего винограда: кисловат пока, зеленоват…
Стереотаксическая лаборатория А.Д. Аничкова работает давно, много и плодотворно над усовершенствованием одного из важных аспектов обеспечения нейрохирургических операций (стереотаксиса) ― расчетов и техники малотравматичного выключающего или активирующего воздействия на различные, чаще всего глубокие, структуры мозга через небольшие отверстия в покровах и костях черепа. Шаг за шагом совершенствовалась расчетная часть стереотаксиса Аничкова при опережающем снижении травматичности процедуры. Есть такое понятие ― «гамбургский счет». Говорят, что раз в год спортсмены разных стран, собираясь в Гамбурге, боролись по-честному, ― предполагается, что в случаях парадных встреч далеко не всегда победа оказывалась за сильнейшим (по разным параспортивным мотивам). Так вот, если бы что-то в этом роде было проведено для сравнения различных вариантов стереотаксиса, победа несомненно досталась бы Андрею (Аничкову). Не нужен на самом деле здесь гамбургский ринг, то же самое произошло бы и в открытом соревновании. [11]
Размышляя сейчас об обстоятельствах почти сорокалетней давности, я думаю, что мне необычайно повезло в двух отношениях. С одной стороны, именно тогда в лингвистике начался общий подъем и поворот к структурализму, в котором сами мы, недавние студенты, стали активными действующими лицами. Нас поддерживали и непосредственно нам помогали наши старшие товарищи и учителя ― люди большого масштаба и редких нравственных качеств. В этом кругу просто не было иного счёта, нежели «гамбургский». С другой стороны, занятия лингвистикой как профессией сильнейшим образом поощрялись социумом. Последнее утверждение сегодня может навести на мысль о том, что нам хорошо платили. Это не так, но я вообще о другом: я не случайно сказала ― социумом, а не государством. [12]
. Это премия Андрея Белого, показывающая, кто есть кто в том сегменте литературного пространства, где заняты исключительно художественными провокациями и инновациями. Это премии Союза писателей России, что на Комсомольском проспекте, присуждаемые столь же исключительно профессиональным патриотам со справкой. Это система президентских (и последовавших за ними губернаторских) премий, не всегда, с ошибками, но позиционирующих себя как премии государственного признания и общественного резонанса. И премия имени Аполлона Григорьева, претендующая на то, чтобы быть экспертным подтверждением гамбургского счёта. [13]
В 1996 году Виталий провел свой первый бой на профессиональном ринге в Германии. Когда я смотрел запись этого боя, отчетливо видел, как своеобразно движутся ноги боксера: все время казалось, что старший Кличко хочет вмазать сопернику ногой и закончить схватку, как в кикбоксинге, которым он много лет увлекался и от которого ноги еще не отвыкли. Пришлось подавлять кик-рефлексы и, как положено, нокаутировать рукой. Случилось это 16 ноября 1996 года в Гамбурге, где Виталий уложил Тони Бредхема уже во втором раунде… В тот же день дебютировал Владимир и в первом же раунде тоже нокаутировал своего первого соперника на профессиональном ринге, Фабиана Меза. Так братья прошли смотр на профессиональном ринге, организованный их промоутером Клаусом-Питером Колем, так началась их жизнь, не очень похожая на прежнюю. [14]
| И все это читается легко и с интересом и забывается на другой день ― чего еще нужно от литературы? И тут уже позвольте вам этого не позволить. Кое-что еще от литературы требуется, хотите вы этого или нет. Нам, положим, в наше время деградации пороков (добродетели деградировали уже давно) любой текст, набранный буковками, кажется литературой. Вот и Ирина Роднянская в статье «Гамбургский ёжик в тумане» обнаружила зияющую пустоту на месте самого понятия «гамбургский счет». Появилось очень много литературы, как говорится, в формате «Прозы. Ру», которую невозможно оценивать по традиционным критериям, потому что она по определению вне этих критериев, как детективы Платовой или рассказы Вик. Ерофеева, составившие сборник «Пупок». [15] В беллетристике [ править ]― Давай начистоту! ― предложил Вальган, ― Что ты меня боишься? Ты меня придавил и раздавил. Теперь тебе меня бояться нечего. Откроем гамбургский счёт! Ведь ты получше меня знаешь цену кнуту и прянику! В нем, опьяневшем, полураздавленном, на мгновение приоткрылось зловонное нутро, и Бахирев задохнулся от смрада. Мы потеряли самого лучшего астронома страны. Острая тоска еще не прошла, и до конца моих дней я буду жить с «ясною осознанною болью» об этой невозвратной потере. Это был удивительный человек. На его похоронах вспоминалась книга моего однофамильца и дальнего родственника «Гамбургский счёт», написанная Виктором Борисовичем лет 50 тому назад. Там рассказывалось, что до революции, когда не было ни телевидения, ни хоккея, ни многих других «достижений» нашего беспокойного «Ха-Ха» века, народ с ума сходил на «мировых чемпионатах» французской борьбы. Увлекались этим и Блок, и Куприн, и гимназисты. Повсюду ― в Одессе, Екатеринославе, Самаре ― одним словом, везде ― устраивались в цирках чемпионаты мира. Все это было чистейшей воды показухой. Заранее все было расписано, что сегодня Лурих на 6-й минуте туширует «ужасного африканского борца Бамбулу», а послезавтра все будет наоборот. Это было только коммерческим зрелищем.Но раз в году все эти чемпионы собирались в Гамбурге, в одной таверне, хозяином которой был старый борец. И там они боролись по-настоящему, без публики и прессы. И у них между собой всегда был свой «гамбургский счет» побед и поражений. Так вот, как профессионал-астрофизик, могу заверить молодое поколение астрономов, что профессор Московского университета Соломон Борисович Пикельнер по гамбургскому счёту был лучшим астрономом страны. Никто так не видел суть космических процессов, никто так не чувствовал простое в сложном. Скромность его была органической ― таким был Шайн, оказавший сильное влияние на формирование характера молодого Соломона Борисовича. В этом отношении они оба походили на Чехова, не выносившего, как известно, ничего громкого, трескучего и показного. Такого человека, являвшегося украшением нашей науки, пять раз проваливали на выборах в Академию Наук. Это, конечно, не первый случай в истории означенного почтенного учреждения. Что такое «гамбургский счёт» ― массе академиков не известно. Но какое это имеет значение ― «при всем, при том»… Больше мы никогда не увидим его высокой, неслышно скользящей фигуры, его застенчивой улыбки, его смолоду поседевших волос. Больше не у кого спросить то, чего сам не понимаешь. [17] Продолжаю. Раздел мелочей быта. Только, прошу, без эксцессов. Ну ― когда ты еще такое узнаешь, а? Гамбургский счёт. Мне, видишь ли, немного обидно, что ты совсем забыл тот вечер двенадцатого января. Да. Мне всегда нравилось на тебя смотреть: такой красивый, уверенный, такой любимый женщинами. Рога очень тебе идут. Вообще, когда жена на двенадцать лет моложе ― это чревато, ты не находишь? [18] Из «Кавказа» потащились в «Руслан». Оттуда в огромный мрачный лофт, прибежище художественной богемы. Гении, однако, не выразили никаких особенных восторгов. Напротив, весь вечер на Корбаха как бы не обращали внимания, давая понять, что это он там, в Совдепии, был первачом, а здесь идёт суровый гамбургский счёт, здесь тамошние ценности не ходят. Какая-то подвыпившая девчонка пыталась пробраться к нему, но ее отвели за печку-буржуйку и отхлестали по щекам. [19] Далеко не всякий наделён этим особым талантом: превращать собственную жизнь в пустяк. И прежде всего потому, что она (по гамбургскому счёту) таковой и является. Попробуйте Вы, пустяки господни, превратить пустяк – в пустяк. А я пока посмеюсь над вами. [20] :68 В поэзии [ править ]Так в чём же дело? Может статься, мы Примечания [ править ]См. также [ править ]
|
