Государство и право в условиях глобализации марченко
Приносим извинения за временные неудобства
—> 19-20.01.2017 в связи с проведением технических работ
возможно снижение скорости работы Электронной библиотеки!
Приносим извинения за временные неудобства
2019. Государство и право в условиях глобализации : [262] Главная страница коллекции Статистика
В сборнике помещены тезисы докладов и сообщений студентов, магистрантов и аспирантов юридического факультета БГУ и других высших учебных заведений Республики Беларусь и зарубежных стран, представленные на международной научной конференции, посвященной проблемам государства и права в условиях глобализации.
Государство и право в условиях глобализации : материалы междунар. науч. конференции студентов, магистрантов и аспирантов, Минск, 1–2 ноября 2019 г. / БГУ, Юридический фак. ; [редкол.: А. А. Пухов (отв. ред.) и др.]. – Минск : БГУ, 2020. – 502 с. – Библиогр. в подстр. примеч.
А. А. Пухов (отв. ред.), Н. А. Антанович, Г. А. Василевич, И. О. Грунтов, Т. И. Довнар, С. А. Калинин, И. Н. Колядко, Т. И. Макарова, М. В. Мещанова, О. Н. Романова, О. В. Петрова, В. В. Саскевич, А. М. Хлус, В. В. Шилко
Михайловский В. С., кандидат политических наук, доцент, председатель Совета НИРСА юридического факультета БГУ, доцент кафедры политологии юридического факультета БГУ; Ладутько В. К., кандидат юридических наук, доцент, Руководитель Центра государственного строительства и права Института экономики Национальной академии наук Беларуси.
Государство и право в условиях глобализации
| Возрастное ограничение: | 12+ | |
| Жанр: | Юридическая | |
| Издательство: | Проспект | |
| Дата размещения: | 21.01.2015 | |
| ISBN: | 9785392171125 | |
| Язык: |  | |
| Объем текста: | 448 стр. | |
| Формат: |
|
Оглавление
Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу
Глава 2.
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ
ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА В
УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
§ 1. Государственный суверенитет: проблемы
определения понятия и содержания
1. Несмотря на традиционность и кажущуюся простоту и обыденность рассматриваемой теоретически и практически значимой тематики, многие вопросы, касающиеся государственного суверенитета, остаются в течение ряда веков, вплоть до настоящего времени, весьма спорными, вызывающими многочисленные дискуссии, нерешенными.
Фактически это касается всех сторон государственного суверенитета, но в первую очередь это относится к его понятию и содержанию.
В отечественной и зарубежной юридической литературе нет недостатка в специальных исследованиях, посвященных государственному суверенитету, так же, как и в высказанных по поводу его понятия и содержания мнений и суждений. Более того, по мере развития государства и права число их не только не уменьшается, а, наоборот, постоянно растет. В связи с этим в научной литературе совершенно справедливо констатировалось, что «проблематика суверенности и суверенитета занимает в жизни современных государств особое, чтобы не сказать исключительное, место» и что по этой причине литература, касающаяся суверенитета государств и суверенности как таковой, «необычайно обширна». Вес этой проблематики, поясняется авторами, «велик еще и от того, что, будучи прежде всего категорией правовой, суверенитет не сводится лишь к правовым дисциплинам, а включает в себя массу социологических, политологических и экономических сюжетов».
Являясь по своей природе и характеру политико-правовой, а точнее, государственно-правовой категорией, понятие суверенитета охватывает собой и отражает в себе также и другие сферы жизни общества: экономическую, идеологическую, социальную и др. Реальное содержание государственного суверенитета наполняется не только и даже не столько юридической, сколько экономической, социальной, политической и иной реально существующей, объективированной материей.
Независимо от того, как понимается и определяется государственный суверенитет, в его понятии и содержании методологически важным представляется выделять две стороны (два аспекта) — формально-юридический и фактический. Следуя элементарной логике, первый из них необходимо рассматривать в качестве своеобразной политико-правовой формы государственного суверенитета как явления, а второй — в качестве его материального содержания. Использование такого подхода, при котором государственный суверенитет рассматривается «дифференцированно», а именно — не только как некое единое, неделимое даже в сугубо познавательном, академическом плане явление, но и анализируется, как и любое иное государственно-правовое явление, институт и учреждение, с точки зрения его формы, сущности, юридического и материального (политического, социального, экономического и иного) содержания, позволит избежать всякого рода недопониманий и поможет более убедительно решать многие спорные вопросы.
2. В течение многовекового применения и изучения государственного суверенитета в отечественной и зарубежной литературе сложилось множество различных определений его понятия и разнообразных представлений о его содержании. Г. Еллинек, например, рассматривал государственный суверенитет как способность государства к «исключительному правовому самоопределению». Только суверенное государство, писал он, «может — в пределах установленных или признанных им самим правовых границ — совершенно свободно нормировать содержание своей компетенции». Суверенная государственная власть, заключал автор, означает, таким образом, власть, «не знающую над собой никакой высшей власти; она является поэтому в то же время независимой и верховной властью. Первый признак проявляется преимущественно вовне, в сношениях суверенного государства с другими державами, второй — во внутренних отношениях, по сравнению с входящими в состав государства лицами».
Л. Оппенгейм исходил из того, что государственный суверенитет есть «высшая власть, власть, не зависящая ни от какой другой земной власти». Суверенитет «в строгом и самом узком смысле этого слова», пояснял автор, «подразумевает, следовательно, полную независимость как в пределах страны, так и за ее пределами».
Аналогичные взгляды на понятие и содержание государственного суверенитета развиваются во многих отечественных и зарубежных источниках и поныне. Например, в американском социологическом словаре государственный суверенитет трактуется как «монополия государства на использование государственной власти в пределах своей юрисдикции». В широко известном словаре Вэбстера «суверенитет», а точнее, «суверен», понимается как: 1) «тот, кто имеет высшую власть; верховный правитель; лицо, обладающее высшей властью в государстве: король, император и др.; монарх» и 2) «группа лиц или государство, обладающие суверенной властью».
3. Анализируя представления, сложившиеся о государственном суверенитете, и выработанные различными государственно-правовыми школами определения его понятия, нельзя не видеть, что общий смысл и содержание государственного суверенитета в подавляющем большинстве случаев, несмотря на значительные разночтения в данном вопросе, сводятся в конечном счете, с одной стороны, к верховенству государственной власти внутри страны по отношению ко всем другим существующим в ее пределах социальным властям, различным объединениям граждан, а также по отношению к самим гражданам. А с другой — общий смысл и содержание государственного суверенитета ассоциируется с независимостью государственной власти вовне страны, в отношениях с другими суверенными государственными властями.
При этом под верховенством государственной власти как одной из разновидностей социальной власти понимается такая власть, которая имеет безусловный приоритет перед другими существующими в обществе наряду с ней социальными властями. Действия верховной власти, подчеркивал Г. Гроций, не подчинены никакой иной власти «и не могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению». «Общим носителем» верховной власти является государство, а «носителем власти в собственном смысле» является «или одно лицо, или же несколько лиц, сообразно законам или нравам того или иного народа».
Независимость государства трактуется как его полная самостоятельность в решении своих не только внутренних, но и внешних проблем, в формировании и осуществлении внешней политики государства, в установлении им и развитии на равноправной основе отношений с другими суверенными государствами. Государственный суверенитет, писал по этому поводу Г. Еллинек, есть способность «юридически не связанной внешними силами государственной власти к исключительному самоопределению, а потому и самоограничению путем установления правопорядка, на основе которого деятельность государства только и приобретает подлежащий правовой квалификации характер».
Однако, несмотря на сходство взглядов многих авторов по вопросу о понятии и содержании государственного суверенитета как верховенства государственной власти внутри страны и независимости ее вовне, между ними тем не менее, не говоря уже об авторах, рассматривающих государственный суверенитет в условиях глобализации как некую преграду на пути интеграции государств в единую мировую систему, а заодно и как тормоз на пути «прогрессивного развития всей мировой цивилизации, существуют значительные разногласия, а порой и труднопримиримые противоречия.
Речь, в частности, идет о расхождениях во взглядах авторов по таким теоретически и практически важным вопросам, как проблемы отчуждаемости (или неотчуждаемости) государственного суверенитета, его делимости (или неделимости), соотношения верховенства государственной власти и полновластия государства, динамизма в его развитии и консерватизма, соотношения государственного суверенитета с суверенитетом народа и национальным суверенитетом и др.
Не касаясь всех проблем, возникающих в процессе изучения и реализации государственного суверенитета, остановимся на кратком рассмотрении лишь некоторых, наиболее значимых из них.
4. Одним из таких ключевых вопросов является вопрос о природе и характере суверенитета современного государства. Суть его в конечном счете сводится к вопросу о том, относится ли суверенитет как верховенство государственной власти внутри страны и как ее независимость вовне к основным, сущностным свойствам или признакам государства или же его следует рассматривать в качестве второстепенного признака государства. Обладает ли суверенитет по отношению к государству и государственной власти основополагающим характером или же он имеет по отношению к ним лишь прикладной характер?
Ответы на данные и им подобные вопросы имеют принципиальное значение, поскольку от них в значительной степени зависит решение целого ряда других, неразрывно связанных с ними и не менее важных вопросов. В зависимости от того, каков будет ответ на основной поставленный вопрос о природе и характере суверенитета, таким, в частности, будет и соответствующий ответ на вопрос о роли и значении государственного суверенитета в современных условиях глобализации мира, о его имманентности современному национальному государству или же его временной, исторической случайности, его отчуждаемости или, наоборот, неотчуждаемости и др.
Анализ отечественной и зарубежной литературы, посвященной исследованию природы и характера государственного суверенитета, показывает, что среди авторов, занимающихся данной проблемой, существуют диаметрально противоположные мнения.
Подавляющее большинство ученых-юристов, опираясь на исторический опыт и повседневную практику функционирования государственных институтов, исходило и исходит из того, что суверенитет является важнейшим признаком или свойством национального государства. Теория естественного права, констатировал в связи с этим Г. Еллинек, «конструировала нормальный тип государства, власть которого характеризуется существенным признаком суверенитета».
Суверенитет является важнейшим признаком национального государства, отмечалось в отечественной литературе 50-х годов прошлого столетия. Лишение государства суверенитета означало бы фактическое прекращение его существования или «смертельную угрозу для его существования)».
Категория «суверенитет», имея «предельно общий характер», говорится в современной научной литературе, «является абстрактным выражением сущности государства и потому предстает фундаментальной категорией, субординирующей по отношению к себе все остальные государствоведческие понятия и категории». Познание государственного суверенитета является исходным пунктом «восхождения к конкретным, нераскрытым сущностям государства нового порядка». В этом смысле «саму общую теорию государства», по мнению некоторых исследователей, «можно интерпретировать как развивающееся понятие сущности государства в современном мире».
Наряду с данным видением природы и характера суверенитета как важнейшего, сущностного признака или свойства современного государства в научной литературе, в особенности «эпохи глобализации», формируются и иные представления о нем.
В настоящее время, по мнению некоторых авторов-«глобалистов», распространение «интегративных процессов на государства и вместе с этим повышение роли международного права, его приоритет перед национальными правовыми системами настоятельно требуют по-новому поставить вопрос о государственном суверенитете».
При этом имеется в виду постановка вопроса об «исторической исчерпаемости» государственного суверенитета и постепенном его «размывании» в процессе интеграции национальных государств и правовых систем или же просто отказ от суверенитета как «непременного признака государства», не только противостоящего в настоящее время «суверенитету народа собственной страны», но и «мешающего глобальным, прогрессивным интеграционным процессам».
Разумеется, решая вопрос о природе и характере государственного суверенитета, нельзя не учитывать процесса глобализации и порождаемых им процессов интеграции национальных государств и правовых систем, оказывающих определенное влияние на национальное государство, право и, естественно, на государственный суверенитет. Более того, нельзя не считаться с издавна высказанным в литературе мнением относительно того, что в современном государственно-правовом мире наряду с суверенными государствами существуют государства, имеющие ограниченный суверенитет или вообще не обладающие никаким суверенитетом.
Если суверенитет, рассуждал Г. Еллинек, «не есть существенный признак ни средневековых государств, ни государств эпохи расцвета естественно-правовой теории тождества государственной и суверенной власти, то и для настоящего времени это тождество не подтверждается реальными государственными отношениями». В мире современных государств, продолжал автор, «мы видим образования, которые автономны и при помощи государственных средств выполняют государственные задачи, но не суверенны. С этим историко-политическим фактом должны считаться все научные теории государства, призванные, конечно, объяснять существующее, а не управлять им».
5. Следует заметить, что тезис — положение о существовании государств, не имеющих суверенитета, эпизодически развивался в XX веке и развивается поныне. Речь при этом идет, однако, преимущественно о субъектах федерации, а не о национальных федеративных государствах, являющихся непосредственными участниками процесса глобализации (точнее — интеграции государств) и субъектами международного публичного права.
В мировой литературе и конституционной практике, констатирует В. Е. Чиркин, существует два подхода к вопросу о государственном суверенитете федерации и ее субъектов. В федерациях, основанных на союзе государств-членов, суверенитет исторически «может принадлежать и федерации, и каждому субъекту». В федерациях же, построенных не на союзе государств-членов, а на «автономии их составных частей», суверенитет принадлежит только федерации.
Очевидно, что последнее положение было принято за основу при вынесении постановления Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». В этом постановлении, в частности, говорилось, что Конституция РФ «не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России, и, следовательно, не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета, помимо суверенитета Российской Федерации». И далее: «Суверенитет Российской Федерации, в силу Конституции Российской Федерации, исключает существование двух уровней суверенных властей, находящихся в единой системе государственной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью, т. е. не допускает суверенитета ни республик, ни иных субъектов Российской Федерации».
Определенную пикантность данное постановление Конституционного Суда России приобрело не в связи с его содержанием, которое является самым обычным в отношении бывших автономных республик и других субъектов Российской Федерации, а в силу иных причин, а именно причин, связанных с чрезмерной «гибкостью» данного относительно нового демократического института России (образован в 1991 г.) и его повышенной чувствительностью к политической конъюнктуре. Дело в том, что, когда в начале 1990-х годов прежняя политическая власть России, заигрывая с субъектами Федерации, предлагала вопреки логике и здравому смыслу им устами прежнего Президента РФ суверенитета «столько, сколько проглотите», Конституционный Суд хранил при этом полное «принципиальное» молчание, т. е., по сути, молчаливо соглашался. С изменением же политической ситуации в стране, с установлением на рубеже веков политического курса на укрепление государственной (властной, исполнительной и пр.) «вертикали» Конституционный Суд решил проявить очередную «принципиальность». Она обнаружилась в названном постановлении Конституционного Суда, в котором, по существу, предлагалась всем республикам и другим субъектам Федерации, «проглотившим» и зафиксировавшим в своих конституционных актах в период «разгула» демократии хотя бы часть суверенитета, возвратить его на прежнее место. Разумеется, подобного рода крайности в политической и государственно-правовой жизни отнюдь не способствуют установлению стабильности в постсоветском обществе и укреплению суверенитета современного Российского государства.
Однако не в этом сейчас дело. В плане рассматриваемой темы весьма важным представляется сейчас поставить такой вполне закономерный и отнюдь далеко не тривиальный вопрос, а именно: можно ли рассматривать в качестве полноправных государств лишенные суверенитета республики — субъекты Федерации, как об этом декларирует ст. 5 п. 2 Конституции РФ, в которой говорится о том, что «республика (государство) имеет свою конституцию. », или же их следует рассматривать в каком-либо ином качестве?
Государство и право в условиях глобализации
В работе раскрывается широкий круг вопросов, касающихся воздействия процессов глобализации и регионализации на современное государство и право.
Рассматриваются методологические проблемы познания государственно-правовых явлений в условиях глобализации, вопросы соотношения государства и гражданского общества, государства и бизнеса, проблемы юридической и социально-политической ответственности бизнеса.
Особое внимание уделяется основным направлениям воздействия глобализации на развитие права и его теории, эволюции правовых систем и семей, а также тенденциям развития прав человека на современном этапе и проблемам их универсализации в условиях глобализации.
Для преподавателей, научных работников, студентов, слушателей и аспирантов юридических вузов, а также всех интересующихся вопросами общей теории государства и права.
Издание подготовлено по состоянию законодательства на март 2007 г.
Юридическая Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации
Юридическая Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации
В работе раскрывается широкий круг вопросов, касающихся воздействия процессов глобализации и регионализации на современное государство и право.
Рассматриваются методологические проблемы познания государственно-правовых явлений в условиях глобализации, вопросы соотношения государства и гражданского общества, государства и бизнеса, проблемы юридической и социально-политической ответственности бизнеса.
Особое внимание уделяется основным направлениям воздействия глобализации на развитие права и его теории, эволюции правовых систем и семей, а также тенденциям развития прав человека на современном этапе и проблемам их универсализации в условиях глобализации.
Для преподавателей, научных работников, студентов, слушателей и аспирантов юридических вузов, а также всех интересующихся вопросами общей теории государства и права.
Издание подготовлено по состоянию законодательства на март 2007 г.
Государство и право в условиях глобализации
| Возрастное ограничение: | 12+ | |
| Жанр: | Юридическая | |
| Издательство: | Проспект | |
| Дата размещения: | 21.01.2015 | |
| ISBN: | 9785392171125 | |
| Язык: | | |
| Объем текста: | 448 стр. | |
| Формат: |
|
Оглавление
Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу
РАЗДЕЛ I.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО И
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
Глава 1.
ВЗАИМОСВЯЗЬ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
ПРОЦЕССОВ РАЗВИТИЯ ГОСУДАРСТВА И
ГЛОБАЛИЗАЦИИ
§ 1. Методологические проблемы
исследования государства в условиях
глобализации
1. Круг методологически важных проблем, касающихся процесса познания государства и права в условиях глобализации, весьма широк и разнообразен. Он охватывает по меньшей мере две группы относительно самостоятельных, но в то же время тесно связанных между собой и переплетающихся друг с другом методологически значимых вопросов. Это: а) проблемы, касающиеся понятия, природы и содержания явления, именуемого глобализацией, без предварительного разрешения которых невозможно успешное решение всех иных ассоциирующихся с ними теоретически и практически важных проблем; б) вопросы, относящиеся непосредственно к государству и праву, функционирующим в условиях глобализации, а также к процессу воздействия на них со стороны окружающей их «глобализирующейся» среды.
Не затрагивая других сторон обозначенной темы, обратимся к краткому рассмотрению каждой из групп названных вопросов.
2. При рассмотрении группы проблем, касающихся глобализации, теоретически и методологически важным представляется обратить внимание на следующие обстоятельства.
Во-первых, на то, что, несмотря на довольно длительный период изучения отечественными и зарубежными авторами феномена глобализации и порождаемых им или, наоборот, решаемых с его помощью проблем, вопрос о самом понятии и содержании глобализации остается до сих пор весьма спорным и неопределенным.
Констатируя данное обстоятельство, некоторые авторы вполне оправданно акцентируют внимание прежде всего на том, что «глобализм есть юридически нейтральное понятие», которое «может быть использовано для разных целей, в том числе и антигуманных». Верно утверждается, что юридическое содержание термина «глобализация» ни в какой отрасли права, а также в международном праве не определено, хотя это слово стало модным в конце XX века, когда перед международным сообществом во весь рост встали сложные многоплановые проблемы общепланетарного характера, затрагивающие жизненно важные интересы всего человечества».
Наряду с констатацией факта отсутствия в юридическом лексиконе термина «глобализм» и соответственно отражаемого им понятия в отечественных и зарубежных научных источниках указывается также на то, что «глобализм», «глобализация» и другие аналогичные им термины и понятия страдают неопределенностью не только в юридическом, но также и в социологическом и политологическом планах. Между тем не только и даже не столько теоретически и методологически, сколько практически важно иметь четкое представление о глобализации как о современном феномене, оказывающем все более явное и активное воздействие на общественную и государственно-правовую жизнь всех без исключения стран и народов. Накопившийся опыт показывает, что в отношении одних, наиболее развитых в экономическом, информационном и технологическом плане государств и соответствующих правовых систем глобализм проявляется преимущественно в позитивном плане. Что же касается всех остальных государственных и правовых систем, то по отношению к ним он оборачивается зачастую своей противоположной стороной и проявляется в негативном плане.
Многочисленные исследования глобализации, проводившиеся отечественными и зарубежными авторами, породили множество различных представлений о ней и определений ее понятий. Причины такой множественности, а вместе с тем и разноречивости, заключаются не только в сложности и разносторонности глобализации, которые практически невозможно охватить и адекватно отразить в одном понятии, но и в различных оценках данного явления. В научной литературе верно подмечается в связи с этим, что «спектр мнений» о глобализации для современного человечества распределяется в интервале от оптимистического плюса до пессимистического минуса через массу компромиссных оттенков.
Оптимистическое восприятие явления, именуемого глобализацией, порождает одни его оценки и соответственно определения его понятия, а пессимистическое отношение к данному явлению трансформируется в совсем иные, весьма критические его оценки и в соответствующие определения его понятия.
Не вдаваясь в рассмотрение различных мнений и суждений по поводу определения понятия глобализма, а тем более — его оценок, обратим внимание лишь на такие методологически важные в его определении моменты, как системность (относительно «упорядоченный» охват глобализацией различных сфер жизни общества и социальных слоев), динамизм (глобализация — это не статика, а динамика, процесс) и собирательность (глобализм — это не единственный, одноразовый процесс, протекающий в какой-либо отдельной сфере, а совокупность множественных процессов, происходящих в самых различных сферах жизни общества и государства).
Исходя из данных методологически значимых положений, глобализацию можно определить с точки зрения системного подхода как системную, многоаспектную и разноуровневую интеграцию различных существующих в мире государственно-правовых, экономико-финансовых и общественно-политических институтов, идей, принципов, связей, морально-политических, материальных и иных ценностей, разнообразных отношений.
По своему «генетическому происхождению», как справедливо отмечается в юридической литературе, понятие глобализации родственно понятиям универсализма, континуальности, типичности, абстрактности, всеобщности и т. д. На основе данного понятия, по мнению некоторых авторов, «развивались идеи космополитизма и большевизма». Антиномиями понятия глобализации (глобализма) являются понятия дифференциализма, дискретности, индивидуальности, конкретности и т. д.
Во-вторых при рассмотрении группы методологических проблем, касающихся глобализации, следует обратить внимание на то, что данный процесс является объективным, никем не инспирированным «извне», естественным процессом.
Данный факт признается практически всеми исследователями рассматриваемого процесса с той, однако, разницей, что одни из них считают, что глобализация всегда была свойственна человеческому роду, с момента возникновения цивилизации. Характерно в этом отношении утверждение одного из авторов о том, что «глобализация — процесс, идущий с ранних стадий развития цивилизаций. Обмен людьми и продуктами культуры (навыками и техническими средствами, растениями и животными) создал человечество». Следовательно, делается вывод: «Сегодня речь идет не вообще о глобальных процессах в развитии человечества, а о специфическом нынешнем этапе — попытке создания Нового мирового порядка. По той мифологии, которая эту попытку идеологически прикрывает».
Другие авторы в вопросе о времени возникновения процесса глобализации исходят из того, что это совершенно новый, до 70—90-х годов XX века неизвестный феномен и что он порожден, с одной стороны, весьма интенсивными экономическими, политическими и иными отношениями, развивающимися между различными государствами, государственными и межгосударственными организациями, а с другой — появившимися в мире и обострившимися к этому времени глобальными, экономическими, экологическими и многими другими проблемами, требующими для своего решения современных усилий государств и негосударственных организаций, таких, как транснациональные корпорации и др.
Наконец, третья группа авторов, касаясь вопроса о времени возникновения глобализации как явления, придерживается «промежуточного» мнения, согласно которому глобализация — это одновременно и история, и современность. Глобализация, пишет в связи с этим В. Кувалдин, уходит корнями глубоко в историю, и все же это феномен XX века. С данной точки зрения, считает автор, XX век «можно определить и как век глобализации. Поэтому уроки XX века особенно значимы и важны для понимания ее перспектив».
Аналогичного мнения придерживаются и некоторые другие авторы, исходящие из того, в частности применительно к политической сфере жизни общества, что «глобализация является закономерным и естественным моментом, формой проявления эволюционного усложнения политики».
Однако какого бы мнения ни придерживались те или иные авторы в теоретическом и методологическом отношении, важно, что все они, занимаясь проблемами глобализации, признают ее объектный и естественный характер. Это тем более значимо, что данные черты и особенности процесса глобализации признаются не только теоретиками, но и практиками, государственными и общественными деятелями. Подтверждением этому может служить суждение Президента Казахстана Н. Назарбаева о том, что «глобализация — веление времени, которое невозможно затормозить или отменить» и что она «базируется на тенденциях развития мировой экономики, совершенствования компьютерных технологий, создания единого информационного пространства». Мир, замечает автор, «становится теснее», замыкаться от него бессмысленно. «Другое дело, что процессы глобализации для многих государств могут иметь негативные последствия». Ибо если «для богатых государств глобализация заключается, помимо прочего, в открытии для них рынков других стран», куда они продвигают свою продукцию, то «остальные государства мира, по сути, кормят их рабочих и инженеров, подавляя тем самым свои собственные производства».
Что же касается времени возникновения глобализации как объективно существующего, естественного явления, то при решении данного вопроса в теоретическом и методологическом плане принципиально важным представляется иметь в виду следующие два момента. Первое — то, что наряду с глобализмом существуют еще такие соотносимые с ним, но все же самостоятельные явления, как регионализм, провинциализм, локализм и др. Из этого следует, что далеко не всякий «обмен людьми и продуктами культуры» носит глобальный, а не локальный (местный) или, скажем, региональный характер. Глобальный характер он приобретает лишь на определенном этапе развития общества, на уровне охвата всех или большинства существующих в мире государств и правовых систем, а также наций, этносов и народов.
Суть второго момента заключается в том, что при определении времени возникновения глобализма следует различать, с одной стороны, разнообразные условия и предпосылки его становления, которые складываются на разных этапах развития человеческого сообщества, а с другой — его различные формы и проявления. В частности, как справедливо отмечается в научной литературе, необходимо проводить четкую грань между глобализацией как тенденцией, «определяемой мощью цивилизации, ее способностью эффективно проецировать себя в планетарном масштабе, и глобализмом как определенным цивилизационным стандартом, мировоззрением, имеющим свои теневые стороны и порождающим собственную антитезу — идеологию и движение антиглобализма.
Со значительной долей вероятности можно предположить, что глобализм как тенденция, как естественный процесс, наконец, как предтеча глобализма — «определенного цивилизационного стандарта» и определенного мировоззрения существовал в человеческом обществе и оказывал активное воздействие на государство и право практически всегда, на всех этапах развития человеческой цивилизации. Что же касается глобализма — определенного, сформировавшегося явления в виде «цивилизационного стандарта» и «планетарного» мировоззрения, то он появляется и соответствующим образом воздействует на национальные государственные и правовые институты лишь на самых поздних стадиях развития мировой цивилизации.
В-третьих, в процессе рассмотрения группы теоретически и методологически значимых проблем, касающихся глобализации, следует обратить внимание также на ее широко охватывающий и неравномерно развивающийся характер.
Исследователи проблем глобализации в подавляющем большинстве отмечают, что данный процесс в решающей степени охватывает в настоящее время финансы и экономику, в меньшей степени, хотя и весьма активно, — политику, еще в меньшей степени — духовную жизнь общества, традиции и национальную культуру.
Высказываются отдельные упреждающие суждения по поводу того, что глобализация должна иметь и в будущем широко охватывающий, но отнюдь не всеохватывающий характер. В частности, по мнению некоторых немецких экспертов, она не должна распространяться на культуру, «на сферу художественную», ибо «культура — это форма самовыражения человека, региона, страны», и если ее оторвать от «исторических, национальных, этнических корней, то мы лишимся, пожалуй, главной основы сосуществования народов — диалога культур».
Замечания экспертов по поводу исключительно национального характера культуры — вернее, стремление уберечь ее от все более нарастающего глобализма и все более подминающего под себя и нивелирующего национальные традиции и культуру космополитизма — вполне понятные и объяснимые. В связи с этим нельзя не разделить обеспокоенность известного отечественного писателя A. И. Солженицына по поводу того, что в настоящее время «каток нивелировки все жестче прокатывается по особенностям, характеристикам, своеобразию национальных культур и национальных сознаний и, сколь удается, выглаживает все эти индивидуальные особенности под всемирный (американский, англосаксонский стандарт). Действие этого катка грозит погасить все краски многообразия человечества, всю духовную сложность и яркость его. Этот процесс всеобщей стандартизации по смыслу своему — энтропийный. Выравнивая потенциальные различия, он ослабляет способности человечества к развитию духовному, а вслед и к иным видам развития».
Однако, соглашаясь с экспертами и разделяя обеспокоенность А. И. Солженицына, нельзя упускать из поля зрения тот факт, что процесс глобализации — это объективный, естественный процесс и что для направления его в нужное русло потребуются огромные, а главное — теоретически осмысленные и практически оправданные совместные усилия государств. Между тем объединить эти усилия государств для решения данного вопроса, равно как и для многих других, далеко не просто по ряду причин. Одна из них — разные взгляды на проблему и зачастую противоположные оценки сложившейся или складывающейся ситуации, а также несовместимые друг с другом интересы.
Если, например, представители США самонадеянно заявляют, что сейчас в мире «в разгар» глобализации у США попросту нет соперников по всем параметрам власти — военному, экономическому, финансовому, культурному (курсив мой. — М. М.) — и таковых не видно даже на горизонте», из этого посыла делают далеко идущие выводы о том, что в процессе глобализации, ведущей к созданию нового миропорядка, в качестве неких образцов должны выступать именно американская модель и американские культурные и иные ценности, то эксперты из других стран в отношении уровня развития духовной жизни и культуры в этой стране, а вместе с тем и «американских образцов» придерживаются совсем иного мнения.
Разумеется, речь при этом не идет о тех российских «экспертах», которые воспринимают США только в восклицательных знаках («Америка — чудо света», «Америка — свободная страна», «Америка — чистая страна» и пр.) и которые широко повествуют об «удивительном американском гуманизме», распространяющемся» не только на людей, но и на мышей». Последних, рассказывают эти исследователи, в Америке «ловят в специальные мышеловки, которые мышь не убивают»; «отвозят в общество охраны животных», где их, «видимо, кормят, поят и отпускают на свободу». Не поясняется, правда, «на свободу» — в какой другой свободолюбивый штат или в какую цивилизованную страну.
Имеются в виду серьезные, трезвомыслящие, способные объективно, на основе анализа реальных, а не виртуальных, придуманных «фактов» оценивать действительность и видеть, в частности, то, что в США наряду с несомненными успехами в военно-промышленной сфере и некоторых других областях традиционно существуют «черные дыры» в духовной сфере, в сфере культуры, в «рыночной», весьма далекой от «мировых стандартов» морали и др. В связи с этим совершенно справедливым представляется замечание А. И. Неклессы о том, что в настоящее время «лидерство США в мире все чаще связывается с экономическим и военным превосходством и все реже с превосходством культурным и моральным».
Трудно спорить по поводу высказанного в научной литературе мнения о том, что «США как государство поражены коррупцией больше, чем какая-либо другая страна мира», но неопровержимым фактом является то, что это далеко не идеальная держава, способная выступить в процессе глобализации в виде некоего образца и увлечь за собой как некая показательная государственно-правовая и социальная модель весь остальной мир.
На фоне множества довольно искренних или явно инспирированных, «верноподданических» статей и книг об этой благословенной стране нельзя не выделить и не прислушаться к таким риторическим на первый взгляд, но, по существу, весьма симптоматичным и значимым вопросам, исходящим от некоторых западных экспертов, как вопрос о том, «означает ли окончание «холодной войны, триумф одной из супердержав над другой» или же — это все-таки коллапс их обеих». Или такой далеко не безосновательный и не тривиальный вопрос, как вопрос о наличии «серьезных причин рассматривать США как все более охватываемое внутренним кризисом континентальное национальное государство».
Наряду с широко охватывающим характером глобализации, по всему фронту оказывающей воздействие на общество, государство и право, особо следует выделить также ее неравномерный характер развития.
В методологическом плане при этом весьма важным представляется констатировать опережающий характер развития глобализационных процессов в сфере экономики по сравнению с другими областями жизни общества, государства и права.
Несмотря на то что экономисты все еще продолжают затянувшийся спор о предельных масштабах, основных тенденциях и границах возможного развития процессов глобализации в экономической сфере, с полной уверенностью можно сказать, опираясь на многочисленные факты и мнения экспертов, что в современном «глобальном мире уже сформировался центральный вектор мирового развития — геоэкономический». Последний, как это не может не показаться несколько странным в современном политизированном мире, где издавна сложился некий фетиш политики, оттеснил на вторые роли и геостратегию (военная компонента), которая открыто проявляет себя лишь в «исключительных» случаях (например, в Югославии — «гуманитарные» бомбежки НАТО или в Афганистане — «антитеррористическая» операция США), и геополитику.
Это означает, что при анализе системы глобализационных факторов, оказывающих повседневное воздействие на современное государство и правовые системы различных стран, следует исходить из того, что наиболее важными из них все более отчетливо выступают экономические и финансовые факторы. Именно они прежде всего и во все большей степени сказываются не только на процессе функционирования современных государств и правовых систем, но и на их внутреннем и внешнем облике, а также на тенденциях их развития.
В связи с этим трудно не согласиться с мнением, что «не учитывать факта глобальной экономики сегодня — непростительная ошибка. Еще хуже не видеть качественных от нее изменений».
В плане нового, глобального уровня соотношения экономики и политики, включая государственный механизм и правовую систему, по сравнению с традиционным национальным уровнем методологически и практически важным представляется иметь в виду не только и даже не столько радикальные изменения, происходящие в силу процесса глобализации в самой экономике, сколько в характере ее воздействия на окружающую социальную, политическую, духовную и иную среду.
Можно спорить по поводу высказанного в научной литературе тезиса, фактически фетишизирующего роль экономики вообще и глобальной в частности, о том, что глобальная экономика — это «свершившаяся мировая революция нашего века» и что она «становится повсеместно правящей системой». Однако свершившимся и неоспоримым фактом является то, что глобальная экономика вкупе со сложившейся мировой финансовой системой «начинает проявлять себя не только как способ хозяйствования, но и как доминирующая система управления обществом, как политика и даже идеология наступающей эпохи, становясь, по сути, новой властной системой координат».
Разумеется, в настоящее время речь не идет о полной замене политической (государственной) власти — власти государственной бюрократии и международного политического «эстаблишмента» — финансово-экономической властью, олицетворяемой национальными и транснациональными финансово-экономическими кругами, ибо трудно себе представить хорошо организованный национальный и транснациональный рынок без правовых императивов (правил игры), а также без силовых и ряда других государственных структур. Имеется в виду лишь давно наметившаяся на национальном и мировом уровне, а в конце XX — начале XXI века резко усилившаяся в связи с глобализацией экономики и других сфер тенденция к укреплению фактической власти финансово-экономической «элиты» и к переливу власти из политических (государственно-правовых) мехов в финансово-экономические. Это легко можно увидеть на примере современной России, правящие круги которой в значительной степени зависят от конъюнктуры международного рынка и национальных, именующих себя «олигархами», финансово-экономических групп, а также на примере многих других цивилизованных и нецивилизованных стран, охваченных национальным и транснациональным рынком.
Государство и право в условиях глобализации
В работе раскрывается широкий круг вопросов, касающихся воздействия процессов глобализации и регионализации на современное государство и право.
Рассматриваются методологические проблемы познания государственно-правовых явлений в условиях глобализации, вопросы соотношения государства и гражданского общества, государства и бизнеса, проблемы юридической и социально-политической ответственности бизнеса.
Особое внимание уделяется основным направлениям воздействия глобализации на развитие права и его теории, эволюции правовых систем и семей, а также тенденциям развития прав человека на современном этапе и проблемам их универсализации в условиях глобализации.
Для преподавателей, научных работников, студентов, слушателей и аспирантов юридических вузов, а также всех интересующихся вопросами общей теории государства и права.
Издание подготовлено по состоянию законодательства на март 2007 г.
Юридическая Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации
Юридическая Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации
В работе раскрывается широкий круг вопросов, касающихся воздействия процессов глобализации и регионализации на современное государство и право.
Рассматриваются методологические проблемы познания государственно-правовых явлений в условиях глобализации, вопросы соотношения государства и гражданского общества, государства и бизнеса, проблемы юридической и социально-политической ответственности бизнеса.
Особое внимание уделяется основным направлениям воздействия глобализации на развитие права и его теории, эволюции правовых систем и семей, а также тенденциям развития прав человека на современном этапе и проблемам их универсализации в условиях глобализации.
Для преподавателей, научных работников, студентов, слушателей и аспирантов юридических вузов, а также всех интересующихся вопросами общей теории государства и права.
Издание подготовлено по состоянию законодательства на март 2007 г.