Применение коллизионной привязки lex fori concursus может оказаться сюрпризом для стороны
В комментарии к статье Натальи Васильевой «Как оспорить в России сделку должника, совершенную за рубежом» («АГ». 2021. № 15 (344)) автор отмечает, что в российском праве регулирование коллизионных отношений, связанных с процедурой банкротства, находится в зачаточной стадии. Для трансграничной несостоятельности классической является предполагающая применение права страны открытия процедуры банкротства привязка lex fori concursus, которая, если следовать опыту зарубежных правопорядков, в отношении оснований для оспаривания сделок не носит универсальный характер. В российской практике начинает складываться подход, который закрепляет за требованиями налогового органа залоговый статус в том числе в деле о банкротстве. Автор полагает, что ничем не обусловленное различие в правах частных субъектов и налогового органа вполне может стать предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ.
В статье поднимается интересный вопрос об оспаривании в российской банкротной процедуре сделки, осложненной иностранным элементом, который глобально связан с коллизионным регулированием не только договорных отношений, но и отношений, связанных с процедурой банкротства. Российское право в этой сфере находится на зачаточной стадии: в российском Законе о банкротстве имеется лишь несколько норм, посвященных трансграничным аспектам несостоятельности (например, Закон о банкротстве регулирует порядок признания иностранных судебных решений (п. 6 ст. 1) и распространяет на иностранных кредиторов национальный режим (п. 5 ст. 1).
Купив номер, вы получаете доступ к полной версии как этой статьи, так и всех материалов этого выпуска на сайте. Кроме того, вы получите возможность просмотреть его PDF-версию в вашем личном кабинете.
Закон суда
Закон суда (lex fori) — формула прикрепления, решающая коллизию права в пользу права того государства, где рассматривается частноправовой спор (в суде, арбитраже, третейском суде или в ином органе).
Общепринятой сферой применения закона суда является международный гражданский процесс: суд, рассматривая гражданские дела с участием иностранного элемента, всегда руководствуется своим процессуальным правом (в порядке исключения он может применить нормы иностранного процессуального права, если это специально оговорено в законе или в международном договоре). Однако в сфере международного гражданского процесса проблема выбора права отсутствует, поэтому закон суда здесь является не формулой прикрепления, а одним из принципов международного гражданского процесса.
Как формула прикрепления закон суда находит свое применение в сфере любых видов частноправовых отношений и в этом качестве может подменить любую из существующих формул прикрепления. Так, выражением закона суда являются односторонние коллизионные нормы. Однако иногда закон суда в качестве формулы прикрепления используется в двусторонних коллизионных нормах. Разд. VI ГК РФ использует его в двусторонних коллизионных нормах неоднократно. Например, в отношении обязательств, возникающих вследствие неосновательного обогащения, стороны могут договориться о применении права страны суда (абз. 2 п. 1 ст. 1223).
Закон суда для решения коллизионных вопросов получил распространение в международных договорах по унификации морского частного права (например, в Конвенции ООН о морской перевозке грузов — Гамбургские правила).
О том, что гомосексуальный брак, заключённый за рубежом, никогда не будет признан в России и что для этого вам достаточно владеть доктриной квалификации понятий. Всё правильно сделано. ¡No pasarán!
О том, что гомосексуальный брак, заключённый за рубежом, никогда не будет признан в России и что для этого вам не понадобится прибегать ни к сверхимперативным нормам (ст. 1192), ни тем более к публичному порядку (ст. 1193).
Хотелось бы развенчать ещё один юридический миф, набравший силу в России. Будто бы всё так в богохранимой, сцуко, устроено, точнее запущено, что ст. 158 Семейного Кодекса
в силу односторонней коллизионной привязки ведёт-де к ст. 14 СК,
а та не называет в числе обстоятельств, препятствующих заключению брака, однополость его участников.
Нет, деточки. Нет, милые. Это не так. В богохранимой всё правильно устроено, и даже если запущено, то тоже правильно. Неправильно устроено/запущено в вашем рвущемуся к свету знаний ГМ, что нормально и что мы сейчас полечим. Прилягте.
Видите ЛИ какое дело. Вам надобно знать хотя бы вот такую малость об МЧП, хотя малость эта, без сомнения, может перевернуть вашу, как вы сами говорите, «картину мира» попой вверх, к лесу передом. Поделом.
Любое правоприменение в МЧП (по крайней мере в классическом смысле «преодоление конфликта законов»), прежде чем дойти до применения материальной нормы избранного правопорядка, должно пройти два этапа.
Это 1) квалификация понятий и 2) определение компетентного правопорядка с помощью коллизионного правила.
А теперь я вам слегка погружу этой самой квалификацией.
Проблема квалификации понятий — одна из самых сложных в МЧП — заключается в неочевидности prima facie выбора «языка» (то есть системы означивания) права, средствами которого следует прочитать возникшее между сторонами правоотношение или его элементы. Сделать же это необходимо потому, что квалификация понятий позволит отнести нужный элемент правоотношения к тому или другому таксономическому разделу применимой далее коллизионной системы (на странном жаргоне МЧП эти разделы именуются «статутами»).
В обычном случае это прочтение осуществляется на языке собственного права суда, коль скоро это право ему и придётся применять. Но в МЧП суду предстоит применять коллизионную норму.
С другой, впереди, после решения коллизионной проблемы, у суда материально-правовое разбирательство дела, осложнённого иностранным элементом, и это придётся делать на основании материального права, которое легко может оказаться (если такова будет привязка избранной коллизионной нормы) иностранным. Это и даёт почву для постановки проблемы квалификации понятий: неочевидно, что она должна осуществляться на языке (то есть в семантике) своего права. Особенно же это неочевидным становится тогда, когда есть основания думать, что отношение в целом или подлежащий разрешению вопрос материального права будет подчинён не собственному праву суда.
Каковы подходы к разрешению проблемы квалификации понятий?
В доктрине традиционно различают три подхода к решению проблемы: 1) квалификация на основании lex fori. Аргумент «за»: просто и удобно. Но для меня важнейшим аргументом является то, что следующим за квалификацией правоприменительным действием суда станет применение коллизионного правила, которое, снова повторим, всегда должно истолковываться на языке своего правопорядка. Ситуация, когда квалификация была осуществлена путём означивания средствами чужого права, пусть бы впоследствии и подлежащего материальному применению, и в результате суд констатирует присутствие юридического явления, неизвестного правопорядку, коллизионная норма которого будет, как итог такой квалификации, применяться, мне представляется нелепой; на мой взгляд, даже если это явление имеет какие-то аналоги с правопорядком коллизионной нормы, в том числе имеет совпадающие (в переводе) термины с терминами коллизионной нормы, обоснование такими аналогиями выбора коллизионной формулы выглядит очень неубедительно. Аргументом «против» lex fori является, как уже говорилось, то, что до решения коллизионной проблемы нередко удаётся предвидеть, что должно будет применяться иностранное материальное право, и тогда может уже показаться нелепым квалификации по lex fori. Однако я склонен думать, что цепочка «квалификация по праву X —> коллизионная формула права X —> материальное право Y» менее вредоносна для целей применения права Y, нежели для применения права X рассмотренная выше модель квалификации по праву Y с дальнейшим применением коллизионной формулы права Х. Всё дело в том, что коллизионная формула по определению имеет очень значительный объём (гипотезу), и поэтому вероятность того, что в объём коллизионной формулы права X войдёт неизвестное праву Х юридическое явление правопорядка Y (примечание: это не случай с однополым браком), выше, чем обратная дорожка от частного к общему, когда квалификация по праву Y ведёт к насильственному применению весьма относительно сходного с тем разделом иностранного права, к которому относится установленное явление, объёмного правового режима, каким является коллизионный статут.
2) Квалификация lex causae. Здесь всё уже ясно из предшествующего изложения: если заведомо понятно, что будет применяться иностранное материальное право, то кажется логичным провести и квалификацию исходя из его схем означивания. Минусом этой схемы обычно называют нарушение логической последовательности правоприменительной деятельности суда: тот ведь должен дать сначала квалификацию понятий, а потом разрешать коллизионную проблему; однако, как я уже сказал, ещё бОльшим минусом видится необходимость применения после квалификации на языке lex causae более крупного по объёму правила коллизионной нормы на языке lex fori. В любом случае все авторы согласны в том, что было бы полной дикостью провести квалификацию по lex causae, а потом после выбора коллизионной привязки подчинить правоотношение lex fori или праву третьей страны.
3) Так наз. «автономная квалификация». Это когда исследуемое обстоятельство означивается не в семантике противостоящих правопорядков (lex causae и lex fori), а на своём собственном, созданном для этих целей «языке», схемы означивания которого образованы из выявленного судьёй общего, для этих двух правопорядков, содержания институтов, относящихся к данным обстоятельствам. Этот способ квалификации считается наиболее достойным, однако наиболее сложновыкроенным с точки зрения интеллектуальной ресурсозатратности.
Поэтому правильно поступает богохранимое МЧП, устанавливая приоритет lex fori в целях квалификации в ст. 1187 и лишь субсидиарно допуская lex causae. Правила ст. 1187 таковы:
1. При определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом.
2. Если при определении права, подлежащего применению, юридические понятия, требующие квалификации, не известны российскому праву или известны в ином словесном обозначении либо с другим содержанием и не могут быть определены посредством толкования в соответствии с российским правом, то при их квалификации может применяться иностранное право.
И вот вернёмся к этому случаю с попыткой признания в России однополого брака, заключённого за рубежом в стране, законы которой допускают такие браки, двух российских граждан. Высказывалось мнение, что односторонняя императивная привязка препятствий к вступлению брака к российскому праву, а именно к ст. 14 СК, установленная в п. 1 ст. 158, якобы не срабатывает, поскольку ст. 14 не относит принадлежность лиц, вступающих в брак, к одному полу, к таковым препятствиям, а потому отказать в признании такого брака на территории России можно только на основании сверхимперативных норм или правила о публичном порядке. Однако такое мнение игнорирует этап правоприменения, о котором мы говорим и который предшествует решению коллизионной проблемы — квалификацию понятий. Необходимо дать квалификацию понятия «брак». При квалификации по lex fori российский суд сразу признает, что коллизионная формула ст. 158 неприменима — гомосексуальный брак это что угодно, но не «брак» в российском праве, каковое браком признает исключительно союз мужчины и женщины (п. 3 ст. 1, п. 1 ст. 12 СК). Напомню, что квалификация по lex causae в российском МЧП является восполнительным (субсидиарным) исключением и допустима, только если это сочтёт, в своей дивномудрой дискреционности, целесообразным российский суд, в частности тогда, когда институт неизвестен российскому праву или известен под другим названием. Но если российский суд и в самом деле дойдёт до того, что то, что возникло между однополыми лицами, следует квалифицировать по lex causae, то он поставит себя в крайне сложное положение: соответствующее отношение на основании этой квалификации он признал «браком», однако теперь-то ему придётся применять российскую коллизионную норму ст. 158, которую, не устаём мы повторять, он должен толковать исходя исключительно из положений российского права, а оно, богохранимое, исключает признание браком союза между однополыми лицами. Нет сомнений, что только брак как разнополый союз имел в виду российский законодатель в коллизионной формуле ст. 158, и только так её и может толковать суд. Очевидно, что квалификация по lex causaе приведёт к применению коллизионной формулы вопреки её действительному содержанию, а значит, суд должен, воспользовавшись дискреционной модальностью п. 2 ст. 1187, отказаться от квалификации по lex causae.
Коллизионные нормы
5.3. Основные формулы прикрепления
Право различных государств неодинаково решает вопросы о том, в каких случаях объединения, вступающие в гражданско-правовые отношения, являются юридическими лицами, каков объем их правоспособности, каковы пределы полномочий и ответственности должностных лиц и органов юридических лиц и т.д. Поэтому, когда в частноправовые отношения вступают иностранные юридические лица, нужно выбрать право государства, которое будет компетентно ответить на все эти и другие подобные вопросы.
В странах Европы, в том числе в России, напротив, считается, что договор заключен в том месте, где получен акцепт. В результате договор, заключенный по переписке между российским и английским контрагентами, в случае, когда акцепт отправлен из Москвы и получен в Лондоне, юридически вообще не будет иметь своего места заключения. С другой стороны, когда акцепт отправлен из Лондона в Москву, договор будет иметь два юридических места заключения. Этот пример достаточно ярко свидетельствует о юридических сложностях, которые могут возникнуть при обращении к закону места заключения договора, что привело к сужению сферы его действия.
Тем не менее в ряде стран (например, в Египте, Испании, Латвии, Литве и др.) традиционно применяется закон места заключения договора либо в качестве основной, либо дополнительной коллизионной привязки для решения коллизионных вопросов обязательств, вытекающих из договоров. К таким странам до 1991 г. относилась и Россия, Гражданский кодекс которой субсидиарно к воле сторон предусматривал применение закона места совершения внешнеторговой сделки (ч. 1 ст. 566 ГК РСФСР). С введением Основ гражданского законодательства 1991 г. эта статья перестала действовать. Не используется данная формула прикрепления и в новом Гражданском кодексе. Однако она используется в международных договорах с участием России. Например, в Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г., заключенном в рамках СНГ, закреплено, что » права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места совершения сделки, если иное не предусмотрено соглашением сторон» (п. «е» ст. 11).
Принцип закона места причинения вреда выражен в п. 1 ст. 1219 ГК РФ, который устанавливает, что к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, применяется право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда.
5.5. Наиболее распространенным, признанным вариантом закона места совершения акта является его применение для разрешения коллизий законов, связанных с формой гражданско-правового акта. Форма акта (сделки, договора) определяется по закону места его совершения (locus regit actum). Это правило используется и в российском международном частном праве. Так, согласно п. 1 ст. 1209 ГК «форма сделки подчиняется праву места ее совершения». Точно так же форма доверенности определяется по праву страны, где была выдана доверенность (абз. 2 того же пункта).
6. Закон страны продавца (lex venditoris) означает применение права того государства, которому принадлежит продавец. Это относительно новая (нормативное закрепление получила во второй половине XX в.), но наиболее распространенная формула прикрепления, используемая для регулирования договорных обязательств. Она была положена в основу Гаагской конвенции 1955 г. о праве, применимом к международной продаже товаров.
Закон страны продавца используется в двух значениях. Во-первых, он применяется в дословном его значении: к договору купли-продажи, права и обязанности сторон которого регулируются правом страны продавца. В таком узком смысле он применен в обеих гаагских конвенциях (1955 и 1986 гг.) и в Общих условиях поставок товаров 1968/1988 гг.
Как формула прикрепления закон суда находит свое применение в сфере любых видов частноправовых отношений и в этом качестве может подменить любую из существующих формул прикрепления. Так, выражением закона суда являются односторонние коллизионные нормы. Однако иногда закон суда в качестве формулы прикрепления используется в двусторонних коллизионных нормах. В прошлом российском законодательстве этого правила не было; разд. VI ГК РФ использует его в двусторонних коллизионных нормах неоднократно. Например, в отношении обязательств, возникающих вследствие неосновательного обогащения, стороны могут договориться о применении права страны суда (абз. 2 п. 1 ст. 1223).
Чаще закон суда в качестве привязки двусторонней коллизионной нормы используют международные договоры об оказании правовой помощи. По некоторым видам частноправовых отношений договоры прежде всего закрепляют правила подсудности (суды или иные правоприменительные органы какого государства вправе рассматривать споры, вытекающие из таких правоотношений), а затем устанавливается общее правило о применении права государства, органы которого рассматривают дело. Например, согласно ст. 25 Договора между Российской Федерацией и Эстонской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 26 января 1993 г. по делам о признании безвестно отсутствующим и объявлении умершим или об установлении факта смерти компетентные учреждения Договаривающихся Сторон применяют законодательство своего государства.
10. Закон флага (lex flagi) означает право государства, флаг которого несет судно. Применяется он главным образом для решения коллизионных вопросов в сфере торгового мореплавания. Так, в Кодексе торгового мореплавания РФ 1999 г. значительная часть коллизионных норм построена на этой привязке. Законом государства флага судна должны регулироваться: право собственности и другие вещные права на судно (ст. 415), правовое положение членов экипажа (ст. 416), права на имущество, находящееся на затонувшем в открытом море судне (ст. 417), пределы ответственности судовладельца (ст. 426) и др.
Вторая особенность развития коллизионных привязок заключается в том, что для выбора права по одному вопросу используется не одна, а целая система взаимосвязанных привязок с целью обеспечить адекватное регулирование всего многообразия международных частноправовых отношений. В результате возникают целые цепи из генеральной и дополнительных коллизионных привязок, внутренне связанных.
Основные формулы прикрепления и сфера их применения
Формулы прикрепления – это наиболее типичные, максимально обобщённые правила, которые чаще всего используются для построения коллизионных норм. В качестве синонимов этому термину употребляются такие термины как «коллизионные принципы», «коллизионные критерии», «типы коллизионных привязок».
Формула прикрепления – это привязка двусторонней коллизионной нормы, содержащая определённый критерий выбора права, подлежащего применению. Например, критерий места нахождения имущества, гражданства или места жительства лица и др.
Личный закон означает применение права того государства, гражданином которого является участник отношения (закон гражданства) или на территории которого физическое лицо проживает (закон места жительства).
Эта коллизионная привязка используется для определения право- и дееспособности физического лица, права на имя, прав и обязанностей супругов, родителей и детей в семейно-брачных отношениях, а также в отношениях по наследованию.
Закон гражданства применяется во многих европейских странах, а также на Кубе, в Панаме, Алжире, Египте и др.
Закон места жительства применяется в странах, придерживающихся традиции общего права, получил распространение также в странах Латинской Америки (Аргентина, Бразилия, Гватемала, Парагвай), в Норвегии, Дании, Исландии и в других странах. В российском законодательстве используется для коллизионного регулирования семейно-брачных и наследственных отношений.
В России, Австрии, Швейцарии, Венгрии, Мексике и других странах действует смешанная система определения личного закона на основе критериев гражданства и места жительства. Так, в соответствии со ст. 1195 ГК РФ: «Личным законом физического лица считается право страны, гражданство которой это лицо имеет» (п.1); «Личным законом лица без гражданства считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства» (п.5).
Личный закон юридического лица (lex societatis). Означает применение права того государства, которому принадлежит юридическое лицо. Позволяет установить государственную принадлежность юридического лица, его «национальность». Законодательство различных государств определяет личный закон юридического лица в соответствии с критериями инкорпорации, оседлости, места осуществления деятельности, контроля, их сочетания.
Закон места нахождения вещи (lex rei sitae). Одна из старейших коллизионных привязок, отсылающая к праву страны, на территории которой находится имущество. В настоящее время применяется для определения содержания права собственности и иных вещных прав как в отношении недвижимого, так и движимого имущества.
Закон, избранный сторонами отношения (lex voluntatis). Означает применение права того государства, которое выберут сами стороны частноправового отношения. Выражает принцип автономии воли в МЧП. В основном применяется в договорных обязательствах (см.: ст. 1210, 1211 ГК РФ и др.), однако наметилась тенденция применения данного принципа в области семейных отношений (брачный договор, соглашение об уплате алиментов), в деликтных обязательствах.
Закон места совершения акта (lex loci actus). Объединяет несколько коллизионных принципов: закон места заключения договора (lex loci contractus) закон места исполнения (lex loci solutionis), Закон заключения брака (lex loci celebrationis), закон места совершения деликта (lex loci delicti commissi) и др. Означает применение права страны, на территории которой совершается тот или иной частноправовой акт.
Закон тесной связи (the law of the real connection)означает применение права того государства, с которым частноправовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано. Данный коллизионный принцип широко применяется в коллизионном праве многих стран, используется в международных соглашениях. В ГК РФ можно назвать ряд норм, использующих данную формулу прикрепления (п.2 ст. 1186, ст. 1188, п.1 и 5 ст. 1211, ст.1213, п. 1 ст.1216).
Закон, составляющий статут отношения, регулирующий «существо» отношения (lex causae). Закон, регулирующий существо отношения, может не совпадать с законом, которому подчиняются отдельные специальные вопросы, связанные с этим отношением. Так, права и обязанности по договору (существо отношения) в соответствии с п.1 ст.1211 ГК регулируются законом страны, с которой договор наиболее тесно связан, если стороны сами не выбрали применимое право. Специальный вопрос о форме договора регулируется правом места его совершения (ст.1209), а форма внешнеэкономического договора регулируется российским правом (п.2 ст. 1209). Исковая давность определяется праву страны, подлежащему применению к соответствующему отношению (ст.1208), то есть здесь применяется lex causae. соответствующего отношения.
Закон суда (lex fori) означает применение права того государства, суд которого осуществляет судебное разбирательство.
Закон флага (lex flagi). Означает право государства, флаг которого несет судно. В основном применяется для решения коллизионных вопросов в области торгового мореплавания. Ряд коллизионных норм КТМ РФ отсылают к закону флага для регулирования отношений, касающихся права собственности других вещных прав на судно (ст.415); правового положения членов экипажа (ст. 416); пределов ответственности судовладельца (ст. 426) и др. Существует целый ряд иных формул прикрепления.[3]
Дата добавления: 2017-01-29 ; просмотров: 6130 ; ЗАКАЗАТЬ НАПИСАНИЕ РАБОТЫ