minores в римском праве

Покровский И.А. История римского права

§ 77. Опека и попечительство

Но уже законы XII таблиц предоставляют paterfamilias в своем завещании изменить этот законный порядок и назначать для своих малолетних или слабоумных детей какого-либо иного опекуна: «uti pater-familias legassi super pecunia tutelave rei suae, eia jus esto»[856]. Во таком случае мы имеем tutela testamentaria. Здесь уже возможно несовпадение опекуна с ближайшим наследником опекаемых; подобно тому, как завещатель может лишить своего законного наследника ожидаемого им наследства, так же точно он может лишить его и права опеки.

Опека, далее, в это древнейшее время есть не обязанность, а право опекуна, ставящее его во властное положение по отношению к опекаемому и его имуществу. Опекун имеет власть, подобную власти pater-familias. Так, Ливий опеку над женщинами прямо называет manus (Liv. 34. 2. 11); законы XII таблиц, говоря о попечительстве над безумными, употребляют выражение «potestas»; даже еще юрист последнего столетия республики, Сервий Сульпиций Руф, определяет опеку как «vis ac potestas in capite libero»[857], оттеняя этим связываемую уже с правом обязанность.

Мало-помалу этот элемент обязанности, заботы все более и более выступает на первый план, и положение опекуна коренным образом изменяется; самые права его являются лишь средством для выполнения лежащей на нем обязанности. Не охранение своих возможных в будущем прав, а забота о чужих правах составляет общую задачу его деятельности. Ввиду этого в источниках позднейшего права опека определяется уже как некоторое «onus» для опекуна, как некоторое «munus»[858] (pr. In. 1. 25 и In. 1. 17). При этом опека является munus publicum, общественной повинностью, в двояком направлении.

Вместе с тем постепенно усиливается контроль государства над деятельностью опекунов. Во многих случаях они должны на те или другие акты испрашивать разрешение властей. Опекунские дела разрастаются настолько, что делаются специальной компетенцией известных органов власти; таковыми являются в период империи сначала консулы, потом особые praetores tutelares, а в провинциях провинциальные правители при участии органов муниципального самоуправления. Эти последние несут даже субсидиарную ответственность перед опекаемым за плохое управление рекомендованных ими опекунов.

Одним словом, опека изменяется в самом своем существе и в позднейшем императорском праве принимает приблизительно тот вид, который она имеет в законодательствах современных.

Когда опекуну приходилось заменять опекаемого и самому вести все его дела, то для древнего права возникало затруднение в том, что оно не знало представительства при заключении сделок, то есть возможности заключения сделки одним лицом от имени и на счет другого. Вследствие этого опекун или попечитель обыкновенно действовал как negotiorum gestor: он заключал все сделки на свое имя и лишь уже затем (например, по достижении малолетним возраста) переносил все приобретения права на подопечного. Но это затруднение отпало, когда в эпоху формулярного процесса претор стал давать actiones utiles с перестановкой субъектов: тогда опекаемый получал прямо иски против лиц, заключивших сделку с его опекуном.

Но все эти средства могут оказаться безрезультатными при несостоятельности опекуна. Ввиду этого усиливающаяся забота государства об интересах опекаемых приводит мало-помалу к различным ограничениям опекуна в самой его деятельности. Так, уже цивильное право запретило опекуну акты дарения. Гораздо большее значение имеет сенатское постановление 195 г. по Р. Х., известное под названием oratio divi Severi (fr. 1. D. 27. 9): оно запретило опекунам и попечителям отчуждение сельской недвижимости опекаемого (praedia rustica и suburbana), кроме некоторых случаев, в которых, однако, необходимо предварительное разрешение со стороны опекунских властей (decretum de alienando). Император Константин распространил затем это запрещение на другие более ценные вещи, так что в конце концов роль опекуна свелась к роли простого хранителя имущества да к ведению текущих неотложных дел.

При несомненном общем характере опеки и попечительства во всех тех случаях, где они имеют место, все же в отдельных видах опеки замечаются известные различия.

В зависимости от возраста опекаемого различна и роль опекуна. Infantes никакого участия в гражданском обороте не принимают; всякое волеизъявление их ничтожно, оно даже не может быть основанием для согласия опекуна. Вследствие этого их всецело заменяет опекун, который и ведет их дела в описанных выше условиях. За детьми от 7 до 14 лет, напротив, уже признается известная способность разумения, вследствие чего сделки чистого приобретения они могут совершать даже сами, без согласия опекуна; во всех же остальных случаях они действуют при участии опекуна, который дает свою auctoritas.

Однако обязанности испрашивать куратора для minores не существует; это вопрос их воли. Если куратор не испрошен, minor сохраняет свою дееспособность как совершеннолетний; он может, как прежде, просить о restitutio in integrum. Впрочем, такие minores без попечителей в позднейшем праве составляют исключение, и Юстиниан говорит в своих «Институциях» в виде общего правила: «Masculi puberes et feminae viripotentes usque ad vicesimum quintum annum completum curatores accipiunt» (pr. Jn. 1. 23)[859]. Возраст полного совершеннолетия, таким образом, фактически отодвинулся до 25 лет, а положение лиц от 14 до 25 лет почти сравнялось с положением infantiae majores.

[856] Uti paterfamilias legassi super pecunia tutelave rei suae, eia jus esto – «если отец семейства узаконит опекунство в отношении своих дел, то это будет правом». (Пер. ред.)

[857] Vis ac potestas in capite libero – «силу и власть в отношении личности ребенка». (Пер. ред.)

[858] Onus, munus – бремя, обременение. (Прим. ред.)

[859] Masculi puberes et feminae viripotentes usque ad vicesimum quintum annum completum curatores accipiunt – «юноши и девушки до наступления 25 лет получают попечителей». (Пер. ред.)

Источник

Правовое положение римских граждан

Семейное состояние (status familiae)

С этой точки зрения все люди делились на самостоятельных отцов семейств – домовладык (sui iuris patres familias) и подвластных – лиц «чужого права» (alieni iuris).

· Рождение ребенка в семье;

Статус свободы и статус главы семьи могли быть установлены с помощью судебного процесса по частным искам; были выработаны специальные иски – средства защиты или оспаривания статуса. Не мог устанавливаться судом только статус гражданства – принадлежность к римскому гражданству определялась публично-правовыми средствами и гарантировалась публично-правовым порядком.

Вывод: для полной правоспособности в Риме необходимо было достигнуть 3-х условий:

1. состояние свободы;

2. состояние гражданства;

3. самостоятельное положение в семье.

Кроме того, исходя из вышесказанного можно сделать вывод, что правоспособность была двух категорий:

Основания для приобретения римского гражданства:

2. отпущение раба на свободу (см. вольноотпущенники);

3. дарование римского гражданства иностранцу;

Основания для утраты римского гражданства:

2. capitis deminutio mediae (утрата гражданства);

3. capitis deminutio maxima (утрата свободы).

Категории римских граждан (квиритов):

1. В зависимости от основания приобретения гражданства:

2. В зависимости от принадлежности к тому или иному сословию, профессии:[23]

· Сенаторы – родовая знать, а затем и служилая знать – нобилитет, т.е. потомки лиц, занимавших курульные должности;

· Городские декурионы и куриалы;

Структура имени римского гражданина:

– имя в собственном смысле слова;

– наименование семьи или рода, к которому принадлежит гражданин;

– указание имени отца в родительном падеже (русское отчество);

– наименование трибы, в составе которой носитель имени голосует в народном собрании (даже когда собрание перестало созываться);

– прозвище, которое стало включаться в полное имя гражданина позднее других частей.[24]

Элементы правоспособности римских граждан:

1. ius conubii – т.е. право вступать в законный квиритский брак, при котором дети получали права римского гражданства, а отцу принадлежала власть над супругой и детьми.

4. ius suffagii – право голоса в Народном собрании.

5. ius honorum – право на замещение государственных должностей, например, избрание в магистраты (ius honorum); служба в римских легионах (militaria).

6. в эпоху христианства как господствующей религии римский гражданин обязан был исповедовать только каноническое христианское вероучение.

Дееспособность римских граждан – это способность осуществлять свои права, совершать действия с соответствующими юридическими последствиями.

Виды дееспособности и факторы, влияющие на нее:

I. В зависимости от возраста:

1. 0-7 лет – infantes— недееспособные, малолетние дети; не имели абсолютно никакого участия в гражданском обороте, любое их волеизъявление было изначально ничтожно.

2. мальчики 7-14 лет

· совершать договоры дарения, в которых подросток был на стороне одаряемого;

· быть указанным в завещании в качестве наследника.

Данная категория лиц была вправе реализовать следующие свои права:

А) составлять завещание;

4. с 25 лет – полная дееспособность, но императоры могли предоставить льготу, делавшую женщину правоспособной с 18 лет, а мужчину – с 20 лет;

II. В зависимости от психического здоровья:

2. Недееспособные (душевнобольные, слабоумные) – над ними устанавливалось попечительство.

3. Лица, которые были в состоянии внезапного искажения психического здоровья (пьяны, взбешены и т. д.), но только на период искажения таковые признавались недееспособными.

III. В зависимости от физического здоровья:

2. Недееспособные (глухие, немые)

НО! Только в соответствующей сфере деятельности. Например, при совершении стипуляции – договора, который заключался в устной форме.[27]

IV. В зависимости от поведения:

2. Ограниченно дееспособные – расточители (слабовольные лица, которые могли полностью разориться).

Данная категория лиц была вправе реализовать следующие свои права:

А) приобретать имущество;

Б) отчуждать имущество, но только с согласия попечителя.

В) составлять завещание они НЕ могли.

V. В зависимости от пола:

1. Дееспособные (мужчины)

2. Ограничено дееспособные (женщины):

А) в республиканский период женщина находилась под вечной опекой мужа, домовладыки, ближайшего родственника.

Б) В конце классического периода, если не было власти мужа и отца, женщина была самостоятельна в управлении и распоряжении своим имуществом, но не вправе была принимать на себя чужие долги.[28]

Умаление чести римского гражданина –это обстоятельство, отражающееся на правовом положении римского гражданина, которое имело три формы:

1. осуждение за уголовное преступление;

2. совершение особо порочащего частного правонарушения (например, неисполнение обязательство по договору поручения, хранения);

3. нарушение правовых норм в области брака (например, разрыв помолвки, вступление вдовы в новый брак до истечения одного года после смерти мужа);

4. занятие позорной профессией (например, сводничество, проституция).

1. запрет на представление других лиц в судебном или ином процессе;

2. запрет на назначение себе процессуального представителя;

3. цензор мог вычеркнуть такое лицо из списка сенаторов или из всаднических центурий. Консул мог не допустить к выборам в магистрат, а претор – к выступлению в сенате;

4. запрет на вступление в законный римский брак с лицом свободнорожденным;

5. ограничения в области наследственного права.

II.– это лица, которые признавались общественным мнением бесчестными по общему характеру своего поведения.

Последствие: ограничение в области наследования (например, если девушка вышла замуж без разрешения родителей до достижения 25 лет).

Последствие: запрет на участие (в качестве стороны или свидетеля) в совершении сделок, требующих участия свидетелей (например, неспособность составлять завещание).

С исчезновением формальных сделок утратила свое значение/

Источник

История римского права

Часть II. История гражданского права

Глава IX. История отношений семейственных

§ 77. Опе­ка и попе­чи­тель­ство

Общая исто­рия инсти­ту­та опе­ки

Во вся­ком обще­стве могут ока­зать­ся лица, име­ю­щие пра­ва (пра­во­спо­соб­ные), но не обла­даю­щие доста­точ­ной сте­пе­нью разу­ме­ния и зре­ло­стью воли для само­сто­я­тель­но­го управ­ле­ния сво­и­ми дела­ми (недее­спо­соб­ные). Тако­вы — несо­вер­шен­но­лет­ние и безум­ные; тако­вы­ми же явля­ют­ся соглас­но ста­рым воз­зре­ни­ям жен­щи­ны; нако­нец тако­вы­ми же при­зна­ют­ся и рас­то­чи­те­ли. Если все эти лица нахо­дят­ся под чьей-либо семей­ной вла­стью, если они — по рим­ской тер­ми­но­ло­гии — суть per­so­nae alie­ni juris, то осо­бо­го вопро­са о их охране не воз­ни­ка­ет: они, во-пер­вых, по ста­ро­му пра­ву ника­ко­го сво­его иму­ще­ства не име­ют, а во-вто­рых, они нахо­дят есте­ствен­ную охра­ну в лице сво­его pa­ter­fa­mi­lias. Иное дело, если они такой есте­ствен­ной семей­ной охра­ны не име­ют, если они per­so­nae sui juris: тогда для пра­ва воз­ни­ка­ет вопрос об орга­ни­за­ции для них искус­ст­вен­ной защи­ты, о созда­нии сурро­га­та семей­ной охра­ны. Этой цели и слу­жит везде инсти­тут опе­ки и попе­чи­тель­ства. Но этот инсти­тут так­же име­ет свою длин­ную исто­рию, в тече­ние кото­рой он рез­ко изме­нил свой харак­тер.

В древ­ней­шее вре­мя, когда еще силь­ны родо­вые свя­зи, опе­ка над лица­ми недее­спо­соб­ны­ми состав­ля­ет дело род­ст­вен­ни­ков, при­чем в инсти­ту­те опе­ки на пер­вом плане сто­ит не забота о под­опеч­ном, а забота о его иму­ще­стве в инте­ре­сах его бли­жай­ших наслед­ни­ков. Для этих послед­них, конеч­но, важ­но, чтобы то иму­ще­ство, кото­рое может к ним дой­ти в поряд­ке закон­но­го насле­до­ва­ния, не было в руках мало­лет­не­го, безум­но­го и т. д. рас­тра­че­но или рас­хи­ще­но. Вслед­ст­вие это­го опе­ка име­ет харак­тер неко­то­рой пред­ва­ри­тель­ной охра­ны воз­мож­но­го в буду­щем наслед­ства ( « ut qui spe­ra­rent hanc suc­ces­sio­nem, iidem tue­ren­tur bo­na, ne di­la­pi­da­rent » — fr. 1 pr. D. 26. 4). Эта основ­ная идея древ­ней опе­ки отра­жа­ет­ся на всем ее постро­е­нии.

Мало-пома­лу этот эле­мент обя­зан­но­сти, заботы, все более и более высту­па­ет на пер­вый план, и поло­же­ние опе­ку­на корен­ным обра­зом изме­ня­ет­ся; самые пра­ва его явля­ют­ся лишь сред­ст­вом для выпол­не­ния лежа­щей на нем обя­зан­но­сти. Не охра­не­ние сво­их воз­мож­ных в буду­щем прав, а забота о чужих пра­вах состав­ля­ет общую зада­чу его дея­тель­но­сти. Ввиду это­го в источ­ни­ках позд­ней­ше­го пра­ва опе­ка опре­де­ля­ет­ся уже как неко­то­рое « onus » для опе­ку­на, как неко­то­рое « mu­nus pub­li­cum » 4 (pr. In. 1. 25 и In. 1. 17).

— опе­ка, как mu­nus pub­li­cum

с. 475 При этом опе­ка явля­ет­ся mu­nus pub­li­cum, обще­ст­вен­ной повин­но­стью, в дво­я­ком направ­ле­нии.

Преж­де все­го, в этом опре­де­ле­нии заклю­ча­ет­ся мысль о том, что опе­ка в смыс­ле заботы о лицах, кото­рые сами о себе забо­тить­ся не могут, есть общая обя­зан­ность государ­ства. Эта мысль была совер­шен­но чуж­да ста­рой опе­ке: если у мало­лет­не­го или безум­но­го не было ни опе­ку­на по зако­ну (вслед­ст­вие отсут­ст­вия род­ст­вен­ни­ков), ни опе­ку­на по заве­ща­нию, то он в ста­ром пра­ве вовсе оста­вал­ся без опе­ки, так как не было лиц, кото­рые име­ли бы на нее пра­во. Во вто­рой поло­вине рес­пуб­ли­ки точ­ка зре­ния государ­ства меня­ет­ся. Lex Ati­lia, закон неиз­вест­но­го вре­ме­ни, но во вся­ком слу­чае до 186 г. до Р. Х. (до se­na­tus­con­sul­tum de Bac­cha­na­li­bus), пред­пи­са­ла в таких слу­ча­ях назна­чать опе­ку­на маги­ст­ра­там — имен­но пре­то­ру cum majo­re par­te tri­bu­no­rum ple­bis, т. е. при уча­стии народ­ных три­бу­нов. Так как lex Ati­lia име­ла в виду толь­ко Рим и Ита­лию, то впо­след­ст­вии lex Julia Ti­tia (или два зако­на — lex Julia и lex 370 Ti­tia?) воз­ло­жи­ла в про­вин­ци­ях ту же обя­зан­ность на про­вин­ци­аль­ных пра­ви­те­лей. Таким обра­зом, рядом с дву­мя ста­ры­ми вида­ми опе­ки, tu­te­la le­gi­ti­ma и tes­ta­men­ta­ria, появил­ся тре­тий — т. н. tu­te­la da­ti­va (хотя тер­мин da­ti­va при­ме­ня­ет­ся ино­гда и к tu­te­la tes­ta­men­ta­ria).

Вме­сте с тем посте­пен­но уси­ли­ва­ет­ся кон­троль государ­ства над дея­тель­но­стью опе­ку­нов. Во мно­гих слу­ча­ях они долж­ны на те или дру­гие акты испра­ши­вать раз­ре­ше­ние вла­стей. Опе­кун­ские дела раз­рас­та­ют­ся настоль­ко, что дела­ют­ся спе­ци­аль­ной ком­пе­тен­ци­ей извест­ных орга­нов вла­сти; тако­вы­ми явля­ют­ся в пери­од импе­рии сна­ча­ла кон­су­лы, потом осо­бые prae­to­res tu­te­la­res, а в про­вин­ци­ях про­вин­ци­аль­ные пра­ви­те­ли при уча­стии орга­нов муни­ци­паль­но­го само­управ­ле­ния. Эти послед­ние несут даже суб­сидиар­ную ответ­ст­вен­ность перед опе­кае­мым за пло­хое управ­ле­ние реко­мен­до­ван­ных ими опе­ку­нов.

С дру­гой сто­ро­ны, опе­ка дела­ет­ся mu­nus pub­li­cum, обще­ст­вен­ной обя­зан­но­стью, и для отдель­ных граж­дан. Если рань­ше быть опе­ку­ном состав­ля­ло пра­во, от кото­ро­го каж­дый мог сво­бод­но отка­зать­ся и кото­рое мож­но было сво­бод­но пере­усту­пить (in jure ces­sio tu­te­lae по отно­ше­нию к жен­щине засвиде­тель­ст­во­ва­на еще клас­си­че­ски­ми юри­ста­ми), то теперь это — обя­зан­ность, осво­бож­де­ния от кото­рой мож­но про­сить толь­ко при налич­но­сти извест­ных ува­жи­тель­ных при­чин (ex­cu­sa­tio­nes) и о пере­уступ­ке кото­рой путем част­но­го согла­ше­ния не может быть речи.

с. 476 Одним сло­вом, опе­ка изме­ня­ет­ся в самом сво­ем суще­стве и в позд­ней­шем импе­ра­тор­ском пра­ве при­ни­ма­ет при­бли­зи­тель­но тот вид, кото­рый она име­ет в зако­но­да­тель­ствах совре­мен­ных.

Рим­ское пра­во раз­ли­ча­ет исста­ри два вида опе­ки: опе­ку в соб­ст­вен­ном смыс­ле, tu­te­la, и попе­чи­тель­ство, cu­ra, но прин­ци­пи­аль­но­го раз­ли­чия меж­ду обо­и­ми вида­ми нет. Раз­ни­ца сво­дит­ся толь­ко к тому, что в тех слу­ча­ях, когда необ­хо­ди­мо при заклю­че­нии сдел­ки согла­сие опе­ку­на, это согла­сие при tu­te­la выра­жа­ет­ся в фор­ме auc­to­ri­ta­tis in­ter­po­si­tio, а при cu­ra в виде про­сто­го con­sen­sus cu­ra­to­ris. Auc­to­ri­ta­tis in­ter­po­si­tio дава­лась непре­мен­но тот­час же при самом заклю­че­нии сдел­ки опе­кае­мым и в виде отве­та опе­ку­на на соот­вет­ст­ву­ю­щий вопрос контр­аген­та ( « auc­tor ne fis? — auc­tor fio » ), меж тем как con­sen­sus cu­ra­to­ris мог быть дан и не in con­ti­nen­ti, а ранее или поз­же воле­изъ­яв­ле­ния само­го опе­кае­мо­го.

Роль опе­ку­на и его ответ­ст­вен­ность

Роль опе­ку­на (tu­tor) или кура­то­ра (cu­ra­tor) может быть раз­лич­на, смот­ря по харак­те­ру недее­спо­соб­но­сти, послу­жив­шей осно­ва­ни­ем для учреж­де­ния опе­ки. Ино­гда эта недее­спо­соб­ность будет пол­ной (мало­лет­ний, безум­ный); тогда опе­кун или попе­чи­тель дол­жен вполне заме­нять под­опеч­но­го, дол­жен само­сто­я­тель­но вести все его дела. В дру­гих же слу­ча­ях недее­спо­соб­ность будет лишь частич­ной (несо­вер­шен­но­лет­ний, рас­то­чи­тель); тогда акты чисто­го при­об­ре­те­ния, толь­ко улуч­шаю­щие поло­же­ние опе­кае­мо­го (т. н. 371 ne­go­tia luc­ra­ti­va — напри­мер, при­ня­тие подар­ка), послед­ний может совер­шать и сам; для всех же осталь­ных актов (отчуж­де­ние иму­ще­ства, вступ­ле­ние в обя­за­тель­ство и т. д.) необ­хо­ди­мо согла­сие опе­ку­на или попе­чи­те­ля; в таких слу­ча­ях роль опе­ку­на будет лишь ролью под­креп­ля­ю­щей дей­ст­вия опе­кае­мо­го.

Когда опе­ку­ну при­хо­ди­лось заме­нять опе­кае­мо­го и само­му вести все его дела, то для древ­не­го пра­ва воз­ни­ка­ло затруд­не­ние в том, что оно не зна­ло пред­ста­ви­тель­ства при заклю­че­нии сде­лок, то есть воз­мож­но­сти заклю­че­ния сдел­ки одним лицом от име­ни и на счет дру­го­го. Вслед­ст­вие это­го опе­кун или попе­чи­тель обык­но­вен­но дей­ст­во­вал, как ne­go­tio­rum ges­tor: он заклю­чал все сдел­ки на свое имя и лишь уже затем (напри­мер, по дости­же­нии мало­лет­ним воз­рас­та) пере­но­сил все при­об­ре­тен­ные пра­ва на под­опеч­но­го. Но это затруд­не­ние отпа­ло, когда в эпо­ху фор­му­ляр­но­го про­цес­са пре­тор стал давать ac­tio­nes uti­les с пере­ста­нов­кой субъ­ек­тов: тогда опе­кае­мый полу­чал пря­мо иски про­тив лиц, заклю­чив­ших сдел­ку с его опе­ку­ном.

Пер­во­на­чаль­но опе­кун, заве­дуя дела­ми опе­кае­мо­го, не был с. 477 ничем огра­ни­чен в сво­ей дея­тель­но­сти: он мог заклю­чать вся­кие сдел­ки, мог про­да­вать вещи опе­кае­мо­го, закла­ды­вать их и т. д. Сред­ства­ми для защи­ты инте­ре­сов опе­кае­мо­го были толь­ко или ac­cu­sa­tio sus­pec­ti tu­to­ris, воз­буж­де­ние кем-либо уго­лов­но­го пре­сле­до­ва­ния про­тив подо­зри­тель­но­го опе­ку­на, кото­рое может пове­сти к его отстра­не­нию, или же ac­tio ra­tio­ni­bus distra­hen­dis — иск, предъ­яв­ляв­ший­ся по окон­ча­нии опе­ки и имев­ший деликт­ный харак­тер: опе­кун, рас­тра­тив­ший иму­ще­ство опе­кае­мо­го, отве­чал in dup­lum, как fur nec ma­ni­fes­tus; но, как иск деликт­ный, ac­tio ra­tio­ni­bus distra­hen­dis в слу­чае смер­ти опе­ку­на не мог­ла быть предъ­яв­ля­е­ма про­тив его наслед­ни­ков.

Эти сред­ства с тече­ни­ем вре­ме­ни были при­зна­ны недо­ста­точ­ны­ми, и пре­тор­ский эдикт еще в кон­це рес­пуб­ли­ки созда­ет новые иски: для отно­ше­ний по пово­ду опе­ки — ac­tio tu­te­lae di­rec­ta и contra­ria, а для отно­ше­ний по пово­ду попе­чи­тель­ства — ac­tio ne­go­tio­rum ges­to­rum, а так­же di­rec­ta и contra­ria. При помо­щи ac­tio di­rec­ta опе­кае­мый по окон­ча­нии опе­ки (или новый опе­кун при смене) может тре­бо­вать отче­та от опе­ку­на и воз­ме­ще­ния сво­их убыт­ков не толь­ко от него само­го, но и от его наслед­ни­ков, и не толь­ко в слу­чае рас­тра­ты, но и в слу­чае нера­ди­во­сти или без­де­я­тель­но­сти. При помо­щи ac­tio contra­ria опе­кун, в свою оче­редь, может тре­бо­вать от опе­кае­мо­го упла­ты поне­сен­ных им рас­хо­дов; но воз­на­граж­де­ния за веде­ние опе­ки рим­ское пра­во не зна­ло.

Для луч­ше­го обес­пе­че­ния инте­ре­сов опе­кае­мых к этим искам при­со­еди­ня­ют­ся затем допол­ни­тель­ные сред­ства: во-пер­вых, вхо­дит в обы­чай тре­бо­вать от опе­ку­на при самом вступ­ле­нии его в долж­ность обес­пе­че­ния — sa­tis­da­tio rem pu­pil­li sal­vam fo­re, а, во-вто­рых, в пери­од импе­рии при­зна­ет­ся закон­ная ипо­те­ка опе­кае­мо­го на все иму­ще­ство опе­ку­на.

372 Но все эти сред­ства могут ока­зать­ся без­ре­зуль­тат­ны­ми при несо­сто­я­тель­но­сти опе­ку­на. Ввиду это­го уси­ли­ваю­ща­я­ся забота государ­ства об инте­ре­сах опе­кае­мых при­во­дит мало-пома­лу к раз­лич­ным огра­ни­че­ни­ям опе­ку­на в самой его дея­тель­но­сти. Так, уже цивиль­ное пра­во запре­ти­ло опе­ку­ну акты даре­ния. Гораздо боль­шее зна­че­ние име­ет сенат­ское поста­нов­ле­ние 195 г. по Р. Х., извест­ное под назва­ни­ем ora­tio di­vi Se­ve­ri (fr. 1 D. 27. 9): оно запре­ти­ло опе­ку­нам и попе­чи­те­лям отчуж­де­ние сель­ских недви­жи­мо­стей опе­кае­мо­го (prae­dia rus­ti­ca и sub­ur­ba­na), кро­ме неко­то­рых слу­ча­ев, в кото­рых, одна­ко, необ­хо­ди­мо пред­ва­ри­тель­ное раз­ре­ше­ние со сто­ро­ны опе­кун­ских вла­стей (dec­re­tum de alie­nan­do). с. 478 Импе­ра­тор Кон­стан­тин рас­про­стра­нил затем это запре­ще­ние на дру­гие более цен­ные вещи, так что в кон­це кон­цов роль опе­ку­на све­лась к роли про­сто­го хра­ни­те­ля иму­ще­ства да к веде­нию теку­щих неот­лож­ных дел.

Отдель­ные виды опе­ки

При несо­мнен­ном общем харак­те­ре опе­ки и попе­чи­тель­ства во всех тех слу­ча­ях, где они име­ют место, все же в отдель­ных видах опе­ки заме­ча­ют­ся извест­ные раз­ли­чия.

— tu­te­la im­pu­be­rum и cu­ra mi­no­rum

1. Tu­te­la im­pu­be­rum и cu­ra mi­no­rum. Наи­бо­лее частый слу­чай недее­спо­соб­но­сти — это несо­вер­шен­но­ле­тие. Чело­век пра­во­спо­со­бен уже с само­го момен­та сво­его рож­де­ния: он может тот­час же ока­зать­ся обла­да­те­лем огром­но­го состо­я­ния и участ­ни­ком самых слож­ных юриди­че­ских отно­ше­ний. Но оче­вид­но, что при­знать за ним тот­час же и дее­спо­соб­ность нель­зя. Вслед­ст­вие это­го вся­кое пра­во уже с самых древ­них вре­мен откла­ды­ва­ет дее­спо­соб­ность чело­ве­ка до дости­же­ния им извест­ной сте­пе­ни физи­че­ской и пси­хи­че­ской зре­ло­сти. Вопрос заклю­ча­ет­ся толь­ко в том, каки­ми при­зна­ка­ми опре­де­лить наступ­ле­ние этой зре­ло­сти, дости­же­ние совер­шен­но­ле­тия.

Обыч­ный для нас при­ем — уста­нов­ле­ние извест­но­го, для всех оди­на­ко­во­го воз­рас­та — древ­не­му пра­ву чужд: решаю­щим при­зна­ком там явля­ет­ся обык­но­вен­но дости­же­ние физи­че­ской, поло­вой зре­ло­сти — момен­та, когда ребе­нок пре­вра­ща­ет­ся в мужа. Момент этот не для всех людей оди­на­ков, вслед­ст­вие чего опре­де­ле­ние это­го момен­та для каж­до­го отдель­но­го лица состав­ля­ет обык­но­вен­но дело его семьи, и при­зна­ние совер­шен­но­лет­ним выра­жа­ет­ся в каких-либо внеш­них зна­ках — смене дет­ской одеж­ды на одеж­ду взрос­лых и т. п. Так­же точ­но и рим­ское пра­во дол­гое вре­мя раз­ли­чие меж­ду pu­be­res и im­pu­be­res стро­и­ло на этом един­ст­вен­ном при­зна­ке поло­вой зре­ло­сти. Но если с этим неопре­де­лен­ным при­зна­ком мог мирить­ся при­ми­тив­ный обо­рот, то с раз­ви­ти­ем эко­но­ми­че­ской и дело­вой жиз­ни он ока­зы­вал­ся реши­тель­но непри­год­ным; усло­вия этой жиз­ни тре­бо­ва­ли уста­нов­ле­ния како­го-либо опре­де­лен­но­го, для всех оди­на­ко­во­го, воз­рас­та совер­шен­но­ле­тия. Для жен­щин этот вопрос был фик­си­ро­ван обы­ча­ем несколь­ко ранее, чем для муж­чин: уже в эпо­ху клас­си­че­ских юри­стов совер­шен­но­ле­тие насту­па­ет для них с дости­же­ни­ем 12 лет. 373 Отно­си­тель­но же муж­чин мы еще сре­ди клас­си­че­ских юри­стов встре­ча­ем раз­но­гла­сие: саби­ни­ан­цы сто­ят еще все­це­ло на ста­рой точ­ке зре­ния ( « qui ha­bi­tu cor­po­ris pu­bes ap­pa­ret, id est qui ge­ne­ra­re pos­sit » ), меж тем как про­ку­ли­ан­цы при­зна­ют совер­шен­но­лет­ни­ми всех, достиг­ших 14 с. 479 лет; есть рядом и сред­нее мне­ние (При­с­ка), в силу кото­ро­го необ­хо­ди­мо дости­же­ние 14 лет, но сверх того и поло­вой зре­ло­сти (Ulp. reg. XI. 28). Ко вре­ме­ни Юсти­ни­а­на пере­вес скло­нил­ся на сто­ро­ну мне­ния про­ку­ли­ан­цев, кото­рое и было санк­ци­о­ни­ро­ва­но в « Cor­pus » (pr. Jn. 1. 22).

Но меж­ду ребен­ком толь­ко что родив­шим­ся и юно­шей, при­бли­жаю­щим­ся к pu­ber­tas, есть мас­са про­ме­жу­точ­ных сту­пе­ней: чело­век, воз­рас­тая, посте­пен­но при­об­ре­та­ет спо­соб­ность ори­ен­ти­ро­вать­ся — сна­ча­ла в вещах более про­стых, а потом и более слож­ных. Конеч­но, со все­ми эти­ми пере­ход­ны­ми ста­ди­я­ми пра­во счи­тать­ся не может, но игно­ри­ро­вать извест­ные круп­ные раз­ли­чия оно не в состо­я­нии. Так и рим­ское пра­во раз­ли­ча­ет сре­ди несо­вер­шен­но­лет­них две груп­пы — in­fan­tes и in­fan­tiae majo­res. In­fan­tes — это пер­во­на­чаль­но дети, кото­рые еще не могут гово­рить, — « qui fa­ri non pos­sunt » ; поз­же, одна­ко, и здесь был уста­нов­лен воз­раст­ной при­знак — дости­же­ние 7 лет. Дети от 7 до 14 лет суть in­fan­tiae majo­res.

В зави­си­мо­сти от воз­рас­та опе­кае­мо­го раз­лич­на и роль опе­ку­на. In­fan­tes ника­ко­го уча­стия в граж­дан­ском обо­ро­те не при­ни­ма­ют; вся­кое воле­изъ­яв­ле­ние их ничтож­но, оно даже не может быть осно­ва­ни­ем для согла­сия опе­ку­на. Вслед­ст­вие это­го их все­це­ло заме­ня­ет опе­кун, кото­рый и ведет их дела в опи­сан­ных выше усло­ви­ях. За детьми от 7 до 14 лет, напро­тив, уже при­зна­ет­ся извест­ная спо­соб­ность разу­ме­ния, вслед­ст­вие чего сдел­ки чисто­го при­об­ре­те­ния они могут совер­шать даже сами, без согла­сия опе­ку­на; во всех же осталь­ных слу­ча­ях они дей­ст­ву­ют при уча­стии опе­ку­на, кото­рый дает свою auc­to­ri­tas.

По дости­же­нии 12 или 14 лет чело­век счи­та­ет­ся совер­шен­но­лет­ним (pu­bes) и, сле­до­ва­тель­но, может вести свои дела само­сто­я­тель­но. Одна­ко, этот воз­раст (или, в пери­од рес­пуб­ли­ки, воз­раст поло­вой зре­ло­сти), быв­ший, быть может, доста­точ­ным в эпо­ху про­стых отно­ше­ний, уже с поло­ви­ны рес­пуб­ли­ки стал обна­ру­жи­вать свою недо­ста­точ­ность. Яко­бы совер­шен­но­лет­ние дети 14— 15 лет нача­ли все чаще и чаще слу­жить объ­ек­том для экс­плуа­та­ции. В виду это­го око­ло 190 г. до Р. Х. был издан осо­бый закон — lex Plae­to­ria, — кото­рый уста­нав­ли­вал judi­cium pub­li­cum (т. е. уго­лов­ное пре­сле­до­ва­ние) про­тив лиц, кото­рые вос­поль­зо­ва­лись неопыт­но­стью юно­шей, достиг­ших совер­шен­но­ле­тия, но не достиг­ших 25 лет (mi­no­res vi­gin­ti quin­que an­nis). Пре­тор затем рас­ши­рил при­ме­не­ние это­го зако­на и стал давать не толь­ко в слу­ча­ях явно­го с. 480 обма­на (cir­cumscrip­tio), но и вооб­ще в слу­ча­ях невы­год­но­сти сдел­ки, ex­cep­tio или res­ti­tu­tio in in­teg­rum (prop­ter mi­no­rem aeta­tem). 374 Бла­го­да­ря это­му воз­ник­ла новая кате­го­рия — mi­no­res, кото­рые поль­зу­ют­ся осо­бым покро­ви­тель­ст­вом зако­на.

Но это покро­ви­тель­ство име­ло и свою обрат­ную сто­ро­ну. Дело­вые люди, зная, что mi­nor, если най­дет потом для себя сдел­ку невы­год­ной, может ее уни­что­жить путем res­ti­tu­tio in in­teg­rum, есте­ствен­но стре­ми­лись воз­дер­жи­вать­ся от сно­ше­ний с ним, пред­по­чи­тая иметь сво­им контр­аген­том лицо, по отно­ше­нию к кото­ро­му такая воз­мож­ность не име­ет места. Это мог­ло суще­ст­вен­но отзы­вать­ся на самих mi­no­res, вслед­ст­вие чего они ста­ли при­вле­кать к уча­стию в сво­их сдел­ках осо­бых попе­чи­те­лей — cu­ra­to­res. Уча­стие кура­то­ра (его con­sen­sus) устра­ня­ло воз­мож­ность после­дую­ще­го оспа­ри­ва­ния сдел­ки и гаран­ти­ро­ва­ло в этом отно­ше­нии контр­аген­тов. Пер­во­на­чаль­но подоб­ные cu­ra­to­res при­вле­ка­лись каж­дый раз ad hoc, но затем в пери­од импе­рии (в осо­бен­но­сти со вре­мен импе­ра­то­ра Мар­ка Авре­лия) они дела­ют­ся посто­ян­ным учреж­де­ни­ем (fr. 1. 3 D. 4. 4) — в том смыс­ле, что вхо­дит в обы­чай испра­ши­вать кура­то­ра в виде посто­ян­но­го и обще­го пособ­ни­ка при всех дело­вых отно­ше­ни­ях mi­nor’а. Импе­ра­тор Дио­кле­ти­ан пред­пи­сал даже, что, раз кура­тор испро­шен, вся­кая сдел­ка (не чисто­го при­об­ре­те­ния), заклю­чен­ная самим мино­ром без его уча­стия, недей­ст­ви­тель­на (c. 3 C. 2. 21).

— tu­te­la mu­lie­rum (юриди­че­ское поло­же­ние жен­щин)

2. Tu­te­la mu­lie­rum. Вто­рой слу­чай, где рим­ское пра­во зна­ет tu­te­la, есть опе­ка над жен­щи­на­ми. Жен­щи­на в ста­рое вре­мя, и не толь­ко в рим­ском пра­ве, счи­та­ет­ся недее­спо­соб­ной даже тогда, с. 481 когда она не нахо­дит­ся ни под вла­стью отца ни под вла­стью мужа. При­чи­на это­го заклю­ча­ет­ся не столь­ко в какой-нибудь гру­бо­сти нра­вов, сколь­ко в харак­те­ре при­ми­тив­но­го пра­во­по­ряд­ка: как мы зна­ем, в древ­нее вре­мя обла­да­ние пра­вом и защи­та его пред­по­ла­га­ли спо­соб­ность субъ­ек­та вла­деть ору­жи­ем.

Жен­щи­на вслед­ст­вие отсут­ст­вия такой спо­соб­но­сти всю жизнь свою долж­на была нахо­дить­ся под опе­кой сво­его бли­жай­ше­го агна­та или того лица, кото­рое назна­че­но ей опе­ку­ном в заве­ща­нии отца или мужа. Пер­во­на­чаль­но, конеч­но, и опе­ка над жен­щи­на­ми име­ла реаль­ное зна­че­ние и без­услов­ный харак­тер ma­nus, но с тече­ни­ем вре­ме­ни, с изме­не­ни­ем самих 375 усло­вий пра­во­вой жиз­ни, она все более и более утра­чи­ва­ет свой смысл и отми­ра­ет. Уже в кон­це рес­пуб­ли­ки она име­ет толь­ко фор­маль­ное зна­че­ние. Жен­щи­на сама ведет свои дела и лишь для неко­то­рых актов, по пре­иму­ще­ству ста­ро­го цивиль­но­го харак­те­ра, нуж­да­ет­ся в auc­to­ri­tas сво­его опе­ку­на (веде­ние le­gis ac­tio, отчуж­де­ние res man­ci­pi и т. д. — Ulp. reg. XI. 27). При этом отказ опе­ку­на в auc­to­ri­tas не име­ет уже решаю­ще­го зна­че­ния: его согла­сие, по жало­бе жен­щи­ны, может быть вынуж­де­но пре­то­ром (Gai. I. 190). Вслед­ст­вие все­го это­го, так как tu­tor mu­lie­ris ника­ких дел не ведет, то он ни за что и не отве­ча­ет: ac­tio­nes tu­te­lae здесь ника­ко­го при­ме­не­ния не име­ют.

Кро­ме рас­смот­рен­ных основ­ных слу­ча­ев попе­чи­тель­ства, в более раз­ви­том рим­ском пра­ве мы встре­ча­ем целый ряд дру­гих, когда по тем или дру­гим при­чи­нам пре­тор­ской вла­стью вре­мен­но назна­ча­ет­ся попе­чи­тель: напри­мер, cu­ra­tor bo­no­rum несо­сто­я­тель­но­го долж­ни­ка; cu­ra­tor наслед­ства, пока оно не будет при­ня­то наслед­ни­ка­ми; cu­ra­tor ventris для охра­не­ния инте­ре­сов име­ю­ще­го родить­ся ребен­ка и т. д.

Источник