status libertatis в римском праве это

Лекции, шпаргалки, учебники, практикумы.

Решения задач по гражданскому, уголовному,

семейному, трудовому и другим отраслям права.

Римское частное право. Курс лекций.

21. Учение о трех статусах в римском праве (status libertatis, status civitatis, status familiae).

Для физического лица по римскому праву было установлен 3 статуса:

1. Статус свободы (status libertatis): лица, обладающие им, считались свободными, остальные – рабами.

2. Статус гражданства (status civitatis): лица, обладающие им, считались римскими гражданами, остальные – негражданами.

3. Семейный статус (status familiae): лица, обладающие им, считались домовладыками, остальные – подвластными. Полностью правоспособным физическое лицо по римскому праву признавалось, если обладало всеми тремя статусами. Отсутствие более высокого статуса автоматически означало и отсутствие более низких (так, раб был, соответственно, негражданином и подвластным). О лицах, не имеющих статуса свободы, т.е. рабах см. вопросы №№24, 25.

Только лица, обладающие статусом гражданства, т.е. римские граждане, подпадали под действие норм цивильного права. Неграждане делились на латинов (жители италийских городов, получили права римского гражданства после союзнической войны в Iв. до н.э.) и перегринов (иностранцев, получили права римского гражданства по эдикту императора Каракаллы в 212г.). Латины и перегрины обладали гражданской правоспособностью в рамках преторского права и права народов. Гражданство приобреталось в силу рождения (от римского брака), в силу освобождения из рабства (если господином был гражданин: действовало правило, по которому вольноотпущенник получал тот статус, которым обладал его господин), в силу усыновления римским гражданином чужеземца, в силу предоставления лицу гражданства римским государством. Гражданство утрачивалось в силу добровольного отказа при переезде из Рима (а также при высылке), при превращении лица в раба. Что касается семейного статуса, на начальном этапе развития римского права основное внимание уделялось не кровному (когнатскому), а агнатскому родству. Все агнатские родственники были объединены властью одного домовладыки.

Источник

История римского права

Часть II. История гражданского права

Глава VI. История гражданского общества

I. ЛИЦА ФИЗИЧЕСКИЕ

§ 47. Sta­tus li­ber­ta­tis

Пер­вым источ­ни­ком раб­ства в исто­рии наро­дов 2 явля­ют­ся вой­на и плен, но к раб­ству захват на войне при­во­дит лишь уже на неко­то­рой срав­ни­тель­но более высо­кой сту­пе­ни хозяй­ст­вен­но­го раз­ви­тия. На пер­вых порах победи­те­ли не чув­ст­во­ва­ли потреб­но­сти сохра­нять плен­ных для себя, для сво­его хозяй­ства: в при­ми­тив­ном эко­но­ми­че­ском быту не было даже воз­мож­но­сти ути­ли­зи­ро­вать рабо­чую силу рабов. Плен­ных, поэто­му, или про­сто уби­ва­ли, или, если сохра­ня­ли, то лишь с целью полу­чить выкуп. Толь­ко гораздо поз­же, обык­но­вен­но лишь с пере­хо­дом к осед­ло­сти и зем­леде­лию, плен­ни­ков начи­на­ют сохра­нять (ser­vi), и тогда появ­ля­ет­ся инсти­тут раб­ства, кото­рый затем до того въеда­ет­ся в соци­аль­ную жизнь, что дол­гие сто­ле­тия кажет­ся уста­нов­ле­ни­ем самой при­ро­ды, чем-то есте­ствен­ным и неиз­беж­ным.

В Риме раб­ство явля­ет­ся инсти­ту­том искон­ным: оно суще­ст­ву­ет уже на самых пер­вых порах его исто­рии; это и понят­но, так как уже в древ­ней­шие вре­ме­на мы нахо­дим рим­ский народ наро­дом зем­ледель­че­ским. Но в эти древ­ней­шие вре­ме­на инсти­тут раб­ства фак­ти­че­ски дале­ко не был тем, чем он стал впо­след­ст­вии — в эпо­ху богат­ства и круп­ных хозяйств. Коли­че­ство рабов было неве­ли­ко; раба­ми были плен­ни­ки из сосед­них, и в боль­шин­стве слу­ча­ев род­ст­вен­ных рим­ля­нам пле­мен. Гос­по­дин видел сво­его раба рань­ше в рядах непри­я­тель­ско­го вой­ска, как рав­но­го себе про­тив­ни­ка, и овла­дел им, быть может, после герой­ской защи­ты. У гос­по­ди­на не мог­ло еще сте­реть­ся вос­по­ми­на­ние о лич­ном, чело­ве­че­ском досто­ин­стве тепе­ре­ш­не­го раба, не мог­ло еще раз­вить­ся воз­зре­ние, что рабы суть осо­бая, низ­шая поро­да чело­ве­че­ских существ. 217 Все, о чем гово­ри­ло древ­не­му рим­ля­ни­ну раб­ство, — это лишь о пере­мен­чи­во­сти судь­бы: если он сего­дня победи­тель и хозя­ин раба, то зав­тра брат это­го раба (если не он сам) может ока­зать­ся его хозя­и­ном.

С дру­гой сто­ро­ны, самые усло­вия жиз­ни не отде­ля­ли гос­под и с. 282 рабов рез­кой демар­ка­ци­он­ной лини­ей. В малом зем­ледель­че­ском хозяй­стве рядом с рабом и наравне с ним тяну­ли рабо­чую лям­ку сам хозя­ин и его домо­чад­цы; так же жили и так же пита­лись, как он. Раб есте­ствен­но ста­но­вил­ся чле­ном fa­mi­lia и перед лицом пат­ри­ар­халь­но­го вла­ды­ки мало чем отли­чал­ся от про­чих лиц, ее состав­ля­ю­щих (жены, детей). Конеч­но, раб есть вещь и под­ле­жит бес­кон­троль­ной вла­сти сво­его гос­по­ди­на; конеч­но, гос­по­дин может в любой момент лишить даже его жиз­ни, — но такое же пра­во при­над­ле­жит юриди­че­ски домо­вла­ды­ке и по отно­ше­нию к сво­бод­ным чле­нам семьи, а, с дру­гой сто­ро­ны, самая фак­ти­че­ская обста­нов­ка жиз­ни при­во­дит к тому, что пра­ви­ло « ser­vi res sunt » не про­яв­ля­ет сво­их рез­ких послед­ст­вий.

С тече­ни­ем вре­ме­ни все это рез­ко меня­ет­ся. Рим­ское обще­ство диф­фе­рен­ци­ру­ет­ся; бед­ные не име­ют рабов, а у бога­тых, в их круп­ных хозяй­ствах, рабы соби­ра­ют­ся мас­са­ми; гос­по­дин и раб не толь­ко юриди­че­ски, но фак­ти­че­ски отде­ля­ют­ся непро­хо­ди­мою про­па­стью. Общее коли­че­ство рабов раз­рас­та­ет­ся до раз­ме­ров ужа­саю­щих, и их лич­но­стью совер­шен­но пере­ста­ют доро­жить. Нор­маль­ным спо­со­бом при­об­ре­те­ния рабов дела­ет­ся покуп­ка, а понят­но, что раб куп­лен­ный и фак­ти­че­ски ско­рее будет рас­смат­ри­вать­ся как вещь, как соб­ст­вен­ность купив­ше­го. Глав­ный кон­тин­гент рабов состав­ля­ет­ся из людей, выве­зен­ных из дале­ких стран (Азии, Афри­ки, отда­лен­ных частей Евро­пы), людей неред­ко дру­гой расы, дру­го­го куль­тур­но­го уров­ня, дру­го­го внеш­не­го обли­чия. Все это вме­сте спо­соб­ст­ву­ет силь­но­му пони­же­нию взгляда на рабов; на них начи­на­ют смот­реть как на нечто низ­шее, и сопо­став­ле­ние их с живот­ны­ми (quad­ru­pe­des) дела­ет­ся не толь­ко юриди­че­ской фор­му­лой, но и насто­я­щей реаль­ной дей­ст­ви­тель­но­стью.

Эта двой­ст­вен­ность с тече­ни­ем вре­ме­ни рас­тет и дела­ет­ся осо­бен­но замет­ной в пери­од импе­рии. Коли­че­ство рабов к тому вре­ме­ни зна­чи­тель­но сокра­ща­ет­ся, вслед­ст­вие чего самая с. 283 эко­но­ми­че­ская цен­ность их повы­ша­ет­ся. С дру­гой сто­ро­ны, под 218 вли­я­ни­ем стои­че­ской фило­со­фии, а потом хри­сти­ан­ской рели­гии, про­яс­ня­ет­ся эти­че­ское созна­ние. Импе­ра­то­ры изда­ют ряд зако­нов в защи­ту рабов от жесто­ко­стей гос­под, а клас­си­че­ские юри­сты про­во­дят мысль, что раб­ство есть толь­ко уста­нов­ле­ние поло­жи­тель­но­го пра­ва, но что оно про­ти­во­ре­чит тре­бо­ва­ни­ям jus na­tu­ra­le. Так, напри­мер, Уль­пи­ан гово­рит: « Quod at­ti­net ad jus ci­vi­le, ser­vi pro nul­lis ha­ben­tur; non ta­men et jure na­tu­ra­li, quia quod ad jus na­tu­ra­le at­ti­net, om­nes ho­mi­nes aequa­les sunt » 3 (fr. 32 D. 50. 17). Или Три­фо­нин: « Li­ber­tas na­tu­ra­li jure con­ti­ne­tur et do­mi­na­tio ex jure gen­tium intro­duc­ta est » 4 (fr. 64 D. 12. 6). Все это вме­сте созда­ет в обла­сти пра­ва тен­ден­цию во всех тех слу­ча­ях, где мож­но, тол­ко­вать все в поль­зу сво­бо­ды — т. н. fa­vor li­ber­ta­tis: « quo­tiens du­bia in­terpre­ta­tio li­ber­ta­tis est, se­cun­dum li­ber­ta­tem res­pon­den­dum erit » 5 (Pom­po­nius — fr. 20 D. 50. 17).

Общ. х-ка юр. полож. рабов в РИ.
1. Лич­ное поло­же­ние рабов

Внут­рен­няя про­ти­во­ре­чи­вость рим­ских норм о раб­стве ска­зы­ва­ет­ся как в лич­ной, так и в иму­ще­ст­вен­ной сто­роне юриди­че­ско­го поло­же­ния рабов.

Прак­ти­че­ски при­зна­ние чело­ве­че­ской лич­но­сти раба ска­зы­ва­лось в сле­дую­щих поло­же­ни­ях.

При­зна­ют­ся далее и кров­ные род­ст­вен­ные свя­зи рабов — cog­na­tio­nes ser­vi­les: в близ­ких сте­пе­нях род­ства они состав­ля­ют пре­пят­ст­вие к бра­ку (§ 10 In. 1. 10). В клас­си­че­ском пра­ве выра­ба­ты­ва­ет­ся даже запре­ще­ние при пере­да­че рабов в дру­гие 219 руки разде­лять друг от дру­га близ­ких род­ст­вен­ни­ков — жену от мужа, детей от роди­те­лей (fr. 35 D. 21. 1).

— зако­ны импе­ра­тор­ско­го вре­ме­ни, охра­ня­ю­щие рабов от про­из­во­ла гос­под

2. Иму­ще­ст­вен­ное поло­же­ние рабов

2. Иму­ще­ст­вен­ное поло­же­ние рабов. Раб, как вещь, не может иметь како­го-либо сво­его иму­ще­ства, не может иметь каких-либо сво­их прав. Из того же прин­ци­па логи­че­ски выте­ка­ло бы, что воля и дей­ст­вия раба не могут иметь ника­ко­го зна­че­ния в юриди­че­ской жиз­ни. Одна­ко после­до­ва­тель­ное про­веде­ние это­го прин­ци­па было бы сплошь и рядом не в инте­ре­сах самих гос­под. Раба мож­но экс­плу­а­ти­ро­вать в каче­стве дело­во­го аген­та, но для осу­щест­вле­ния это­го необ­хо­ди­мо при­зна­ние, по край­ней мере в извест­ных пре­де­лах, юриди­че­ской силы за дей­ст­ви­я­ми рабов. И пра­во, дей­ст­ви­тель­но, невзи­рая на логи­че­ское про­ти­во­ре­чие, дает такое при­зна­ние.

— при­об­ре­те­ния рабов и обя­за­тель­ства их

— ответ­ст­вен­ность гос­по­ди­на: no­xae da­tio и пре­тор­ские ac­tio­nes adjec­ti­ciae qua­li­ta­tis

с. 286 Хотя все при­об­ре­те­ния раба при­над­ле­жат гос­по­ди­ну, одна­ко обя­за­тель­ства рабов на гос­по­ди­на не пада­ют: он за них не отве­ча­ет, ибо при­зна­ние такой ответ­ст­вен­но­сти про­ти­во­ре­чи­ло бы инте­ре­сам гос­под. « Me­lior con­di­cio nostra per ser­vum fie­ri po­test, de­te­rior non po­test » 15 (fr. 153 D. 50. 17). Тем не менее, и в этом отно­ше­нии исто­ри­че­ски воз­ник ряд исклю­че­ний.

Уже в ста­ром цивиль­ном пра­ве суще­ст­во­ва­ло пра­ви­ло, что, если раб при­чи­нит сво­им дея­ни­ем кому-либо вред (укра­дет, уни­что­жит чужую вещь и т. д.), то гос­по­дин обя­зан или воз­ме­стить этот вред (no­xiam sar­ci­re), или же выдать винов­но­го раба потер­пев­ше­му — no­xae de­de­re. При этом такая ответ­ст­вен­ность пере­хо­дит вме­сте с рабом от гос­по­ди­на к гос­по­ди­ну — напри­мер, в слу­чае про­да­жи раба: no­xa ca­put se­qui­tur. В этом слу­чае, одна­ко, раб не отли­ча­ет­ся еще от живот­но­го, так как подоб­ное же пра­ви­ло при­ме­ня­ет­ся и к слу­ча­ям вреда, при­чи­нен­но­го эти­ми послед­ни­ми (ac­tio de pau­pe­rie 16 ). Впо­след­ст­вии юри­сты ста­ли кон­струи­ро­вать здесь уже не толь­ко ответ­ст­вен­ность гос­по­ди­на, но и обя­за­тель­ство само­го раба, и соот­вет­ст­вен­но это­му в слу­чае после­дую­ще­го осво­бож­де­ния его от раб­ства ста­ли давать про­тив него само­го цивиль­ный иск об убыт­ках, если они ранее воз­ме­ще­ны не были.

Что же каса­ет­ся обя­за­тельств из дого­во­ров, заклю­чен­ных рабом, то по ста­ро­му цивиль­но­му пра­ву они нико­го не обя­зы­ва­ют: ни гос­по­дин за раба не отве­ча­ет, ни про­тив раба нель­зя предъ­яв­лять исков — cum ser­vo nul­la ac­tio est 17 (fr. 107 D. 50. 17). С тече­ни­ем вре­ме­ни, одна­ко, и здесь ста­ли усмат­ри­вать неко­то­рое обя­за­тель­ство раба, хотя обя­за­тель­ство не иско­вое, а лишь т. н. ob­li­ga­tio na­tu­ra­lis 18 : иск про­тив раба предъ­яв­лять нель­зя — даже в том слу­чае, если он станет впо­след­ст­вии сво­бод­ным, но если он доб­ро­воль­но упла­тит, то потре­бо­вать обрат­но, как упла­чен­ное не долж­но, без осно­ва­ния, он не может (fr. 14 D. 44. 7).

Безот­вет­ст­вен­ность гос­по­ди­на за обя­за­тель­ства, заклю­чен­ные рабом, выгод­ная для гос­по­ди­на вооб­ще, мог­ла в извест­ных слу­ча­ях ока­зать­ся для него же невы­год­ной. Раз­ви­тие эко­но­ми­че­ской жиз­ни и услож­не­ние при­е­мов про­мыш­лен­ной и тор­го­вой дея­тель­но­сти откры­ва­ло для гос­под новые спо­со­бы выгод­ной экс­плуа­та­ции рабов, но эти спо­со­бы мог­ли вести к цели лишь под усло­ви­ем при­зна­ния с. 287 извест­ной ответ­ст­вен­но­сти гос­по­ди­на за юриди­че­ские дей­ст­вия рабов. Это при­зна­ние и дает пре­тор­ский эдикт, допус­кая в извест­ных слу­ча­ях иски про­тив гос­под. Все эти иски носят общее назва­ние ac­tio­nes adjec­ti­ciae qua­li­ta­tis на том осно­ва­нии, что здесь к ука­зан­ной выше нату­раль­ной обя­зан­но­сти само­го раба (ob­li­ga­tio na­tu­ra­lis) при­бав­ля­ет­ся — adji­ci­tur — иско­вая ответ­ст­вен­ность его гос­по­ди­на. Слу­чаи эти тако­вы:

221 1) Очень рано в Риме рас­про­стра­нил­ся обы­чай пре­до­став­лять рабу извест­ную хозяй­ст­вен­ную само­де­я­тель­ность, с тем, конеч­но, чтобы он мог луч­ше раз­вить свою хозяй­ст­вен­ную дея­тель­ность для поль­зы того же гос­по­ди­на: раба сади­ли на зем­лю, дава­ли ему необ­хо­ди­мый инвен­тарь и пре­до­став­ля­ли ему хозяй­ни­чать само­сто­я­тель­но, лишь с обя­за­тель­ст­вом пла­тить гос­по­ди­ну извест­ный оброк; раб-масте­ро­вой снаб­жал­ся необ­хо­ди­мы­ми инстру­мен­та­ми и отпус­кал­ся в отхо­жий про­мы­сел; раб, имев­ший спо­соб­но­сти к тор­гов­ле, отпус­кал­ся для мелоч­но­го тор­га и т. д. Выде­лен­ное для само­сто­я­тель­но­го хозяй­ст­во­ва­ния рабу (или под­власт­но­му сыну) иму­ще­ство назы­ва­лось pe­cu­lium (умень­ши­тель­ное от pe­cus). Юриди­че­ски оно оста­ва­лось пол­ной соб­ст­вен­но­стью гос­по­ди­на, кото­рый в любой момент мог взять его обрат­но. Для более успеш­ной дея­тель­но­сти такой оброч­ный раб дол­жен был неред­ко всту­пать в дого­во­ры и обя­за­тель­ства с посто­рон­ни­ми лица­ми, но эти посто­рон­ние лица, конеч­но, толь­ко тогда ста­нут заклю­чать сдел­ки с рабом, если будут уве­ре­ны, что их пра­ва по этим дого­во­рам чем-нибудь гаран­ти­ро­ва­ны. Если жела­тель­но было подоб­ное рас­ши­ре­ние хозяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти рабов, то необ­хо­ди­мо было создать и такие гаран­тии. Ввиду это­го пре­тор начи­на­ет давать в таких слу­ча­ях иск непо­сред­ст­вен­но про­тив гос­по­ди­на, воз­ла­гая на него ответ­ст­вен­ность, по край­ней мере, в раз­ме­рах пеку­лия — т. н. ac­tio de pe­cu­lio. По пово­ду pe­cu­lium мог­ли суще­ст­во­вать дело­вые отно­ше­ния меж­ду рабом и самим гос­по­ди­ном. Если пеку­лий был тор­го­вым иму­ще­ст­вом (merx pe­cu­lia­ris), то гос­по­дин со сво­и­ми тре­бо­ва­ни­я­ми к рабу ста­вил­ся на одну дос­ку с посто­рон­ни­ми креди­то­ра­ми и в слу­чае несо­сто­я­тель­но­сти раба дол­жен был удо­вле­тво­рить всех про­пор­цио­наль­но. На слу­чай непра­виль­но­стей в рас­че­тах про­тив гос­по­ди­на дает­ся ac­tio tri­bu­to­ria.

2 и 3) Но и не выде­ляя пеку­лия, гос­по­дин мог назна­чить раба управ­ля­ю­щим сво­его тор­го­во­го пред­при­я­тия или фили­аль­но­го отде­ле­ния или коман­ди­ром тор­го­во­го кораб­ля. По тем же самым сооб­ра­же­ни­ям и здесь нуж­на была ответ­ст­вен­ность гос­по­ди­на по с. 288 сдел­кам рабов, заклю­чен­ных в пре­де­лах пре­до­став­лен­но­го им дела. Эта ответ­ст­вен­ность осу­ществля­ет­ся дву­мя иска­ми: в пер­вом слу­чае посред­ст­вом ac­tio insti­to­ria (insti­tor — при­каз­чик), во вто­ром — посред­ст­вом ac­tio exer­ci­to­ria (exer­ci­tor — хозя­ин тор­го­во­го кораб­ля; раб, как коман­дир кораб­ля, назы­ва­ет­ся ma­gis­ter na­vis). В обо­их слу­ча­ях ответ­ст­вен­ность гос­по­ди­на пол­ная: она не огра­ни­чи­ва­ет­ся ни раз­ме­ром пору­чен­но­го рабу тор­го­во­го дела, ни сто­и­мо­стью кораб­ля.

4) Гос­по­дин отве­ча­ет пол­но­стью (in so­li­dum) и в том слу­чае, если раб заклю­чит сдел­ку на осно­ва­нии пред­ва­ри­тель­но­го сно­ше­ния гос­по­ди­на с контр­аген­том, на осно­ва­нии jus­sus do­mi­ni (напри­мер, гос­по­дин, уез­жая, про­сил сво­его зна­ко­мо­го давать рабу день­ги взай­мы, если они ему пона­до­бят­ся); иск здесь назы­ва­ет­ся ac­tio quod jus­su.

222 5) Нако­нец, гос­по­дин отве­чал по сдел­ке раба и тогда, если вслед­ст­вие этой сдел­ки какая-нибудь вещь или сум­ма пере­шла в иму­ще­ство гос­по­ди­на (in rem do­mi­ni ver­sum est: напри­мер, раб занял у кого-либо 100, из них 60 истра­тил, а 40 были ото­бра­ны гос­по­ди­ном). Пре­тор дает про­тив него ac­tio de in rem ver­so, одна­ко, лишь на ту цен­ность, кото­рая ему доста­лась (в нашем при­ме­ре толь­ко на 40).

Тако­во было общее (лич­ное и иму­ще­ст­вен­ное) юриди­че­ское поло­же­ние рабов. Рабы государ­ст­вен­ные (ser­vi pub­li­ci) нахо­ди­лись в несколь­ко луч­шем поло­же­нии: они мог­ли даже рас­по­ря­жать­ся сво­им иму­ще­ст­вом (пеку­ли­ем) в раз­ме­ре поло­ви­ны по заве­ща­нию (Ul­pia­ni re­gu­lae. 20. 16).

Уста­нов­ле­ние раб­ства и пре­кра­ще­ние его

Если мы перей­дем теперь к спо­со­бам уста­нов­ле­ния раб­ства, то древ­ней­шим источ­ни­ком его, как было уже ука­за­но, являл­ся плен: все попав­шие в руки рим­лян вра­ги дела­лись раба­ми, при­чем в исто­ри­че­ское вре­мя част­ным лицам они доста­ва­лись вслед­ст­вие рас­про­да­жи или разда­чи государ­ст­вом. Дру­гим таким же древним источ­ни­ком явля­ет­ся рож­де­ние от рабы­ни: вся­кое дитя рабы­ни дела­лось рабом, — без­раз­лич­но, был ли отцом его раб или чело­век сво­бод­ный. Когда в импе­ра­тор­ское вре­мя уста­но­ви­лась упо­мя­ну­тая выше тен­ден­ция — fa­vor li­ber­ta­tis, обра­зо­ва­лось пра­ви­ло, что дитя рабы­ни долж­но счи­тать­ся сво­бод­ным, если его мать хоть один момент 223 за все вре­мя бере­мен­но­сти была сво­бод­ной. Рабы при­об­ре­та­лись, далее, путем покуп­ки у ино­стран­ных тор­гов­цев. Сверх того, при извест­ных усло­ви­ях сво­бод­ный чело­век мог пре­вра­тить­ся в раба. Пре­тор­ским эдик­том было уста­нов­ле­но, что тот, кто созна­тель­но, с корыст­ной целью (pre­tii par­ti­ci­pan­di gra­tia 20 ) даст про­дать себя, как раба, дела­ет­ся дей­ст­ви­тель­но рабом. Соглас­но эдик­ту импе­ра­то­ра Клав­дия, сво­бод­ная жен­щи­на, всту­пив­шая в связь с рабом и не пре­кра­тив­шая ее, несмот­ря на тре­бо­ва­ние гос­по­ди­на, дела­ет­ся так­же рабы­ней. Нако­нец, в нака­за­ние за извест­ные пре­ступ­ле­ния пре­ступ­ник пре­вра­ща­ет­ся в государ­ст­вен­но­го раба (ser­vus poe­nae). Послед­ние два слу­чая, впро­чем, были Юсти­ни­а­ном отме­не­ны.

— ma­nu­mis­sio, ее фор­мы и огра­ни­че­ния

Пре­кра­ще­ние раб­ства. Нор­маль­ным спо­со­бом пре­кра­ще­ния раб­ства явля­ет­ся ma­nu­mis­sio, отпу­ще­ние на волю гос­по­ди­ном. Весь­ма веро­ят­но, что в глу­бо­кой древ­но­сти и это­го спо­со­ба не с. 290 суще­ст­во­ва­ло: в Гре­ции, напри­мер, гос­по­дин, желав­ший пре­до­ста­вить рабу более сво­бод­ное поло­же­ние, мог достиг­нуть это­го толь­ко путем пере­да­чи его како­му-нибудь хра­му. По всей види­мо­сти, и в древ­ней­шем Риме ma­nu­mis­sio ста­ви­ла отпу­щен­но­го на волю раба толь­ко под защи­ту fi­des, т. е. в поло­же­ние юриди­че­ски бес­прав­но­го кли­ен­та (см. § 2). В исто­ри­че­ское вре­мя, одна­ко, дело меня­ет­ся. Отпу­ще­ние на волю дает уже рабу сво­бо­ду юриди­че­скую, охра­ня­е­мую не толь­ко нор­ма­ми рели­гии и fi­des, а нор­ма­ми juris ci­vi­lis. Такое отпу­ще­ние воз­мож­но в тро­я­кой фор­ме, при­чем все они пред­по­ла­га­ют извест­ное уча­стие орга­нов пуб­лич­ной вла­сти.

Третьей фор­мой явля­ет­ся ma­nu­mis­sio cen­su — осво­бож­де­ние посред­ст­вом зане­се­ния цен­зо­ром раба в спис­ки граж­дан на осно­ва­нии заяв­ле­ния гос­по­ди­на. Но этот спо­соб был воз­мо­жен лишь в пери­од состав­ле­ния спис­ков, а с исчез­но­ве­ни­ем цен­за и он, есте­ствен­но, исчез.

В импе­ра­тор­ское вре­мя lex Junia Nor­ba­na (веро­ят­но, 19 г. по Р. Х.) пре­вра­ти­ла это пре­тор­ское « in li­ber­ta­te mo­ra­ri » в la­ti­ni­tas: отпу­щен­ные в ука­зан­ных фор­мах ста­но­ви­лись теперь в поло­же­ние la­ti­ni, поче­му и назы­ва­ют­ся la­ti­ni Junia­ni. Юсти­ни­ан при­дал и этим фор­мам пол­ную силу, т. е. спо­соб­ность делать воль­ноот­пу­щен­ных рим­ски­ми граж­да­на­ми, но под усло­ви­ем, чтобы уст­ное объ­яв­ле­ние или отпуск­ное пись­мо были совер­ше­ны при уча­стии пяти свиде­те­лей (c. un. C. 7. 6).

Нако­нец, со вре­мен Кон­стан­ти­на при­со­еди­ня­ет­ся еще одна фор­ма — ma­nu­mis­sio in eccle­sia, объ­яв­ле­ние в церк­ви.

Пер­вым из них явля­ет­ся lex Aelia Sen­tia, закон 4 г. по Р. Х., с. 292 кото­рый поста­но­вил сле­дую­щее: а) гос­по­дин, не достиг­ший 20 лет, может осво­бож­дать сво­их рабов лишь при налич­но­сти ува­жи­тель­ных осно­ва­ний, дока­зан­ных перед осо­бой 225 комис­си­ей de cau­sis li­be­ra­li­bus 25 ; b) такое же раз­ре­ше­ние комис­сии тре­бу­ет­ся для осво­бож­де­ния рабов, не достиг­ших 30 лет; c) ничтож­но отпу­ще­ние на волю in frau­dem cre­di­to­rum, т. е. во вред креди­то­рам в пред­виде­нии несо­сто­я­тель­но­сти; d) рабы, под­верг­нув­ши­е­ся нака­за­нию за более тяж­кие пре­ступ­ле­ния (клей­мен­ные), в слу­чае сво­его после­дую­ще­го осво­бож­де­ния не дела­ют­ся граж­да­на­ми, а попа­да­ют в поло­же­ние pe­re­gri­ni de­di­ti­cii и высы­ла­ют­ся из Рима.

Юсти­ни­ан lex Fu­fia Ca­ni­nia отме­нил вовсе, а lex Aelia Sen­tia в зна­чи­тель­ной части; сохра­ни­лась толь­ко необ­хо­ди­мость раз­ре­ше­ния для гос­под, не достиг­ших 20 лет, и запре­ще­ние отпус­кать in frau­dem cre­di­to­rum.

Осво­бож­де­ние по воле гос­по­ди­на было един­ст­вен­ным спо­со­бом выхо­да из раб­ства в рес­пуб­ли­кан­ское вре­мя. В пери­од импе­рии зако­но­да­тель­ство уста­нав­ли­ва­ет уже и неко­то­рые слу­чаи, когда раб осво­бож­да­ет­ся непо­сред­ст­вен­но в силу зако­на. Тако­вы: а) осво­бож­де­ние ex edic­to Clau­dia­no — если гос­по­дин бро­сит боль­но­го раба на про­из­вол судь­бы, b) осво­бож­де­ние в награ­ду за откры­тие убий­цы гос­по­ди­на, c) по зако­ну Юсти­ни­а­на — осво­бож­де­ние вслед­ст­вие дости­же­ния епи­скоп­ско­го сана, d) осво­бож­де­ние вслед­ст­вие 20-лет­ней дав­но­сти доб­ро­со­вест­но­го про­жи­ва­ния в каче­стве сво­бод­но­го.

Юриди­че­ское поло­же­ние воль­ноот­пу­щен­ни­ков

226 В неко­то­рых слу­ча­ях воль­ноот­пу­щен­ник, в силу осо­бо­го акта импе­ра­тор­ской вла­сти, может полу­чить пра­ва in­ge­nui­tas 27 — имен­но путем непо­сред­ст­вен­но­го пожа­ло­ва­ния этих прав, при­чем eo ip­so пре­кра­ща­ет­ся и патро­нат, — или путем воз­веде­ния во всад­ни­че­ское сосло­вие, при­чем патро­нат сохра­ня­ет­ся.

Источник

§ 47. Status libertatis

§ 47. Status libertatis

На всем протяжении истории верховным, основным условием гражданской правоспособности в римском праве было обладание свободой. Раб, servus, есть не субъект прав, а объект их, не persona, а вещь, res. С течением времени фактическое положение рабов могло изменяться, могло делаться лучше или хуже, но этот юридический принцип оставался неизменным. Реальная жизнь, как увидим далее, привела к тому, что римское право во многих случаях отступило от логических последствий этого принципа, но все эти отступления до конца сохранили характер исключений, не бывших в состоянии поколебать основное начало «servi res sunt» («рабы суть вещи»).

Первым источником рабства в истории народов являются война и плен, но к рабству захват на войне приводит лишь уже на некоторой сравнительно более высокой ступени хозяйственного развития. На первых порах победители не чувствовали потребности сохранять пленных для себя, для своего хозяйства: в примитивном экономическом быту не было даже возможности утилизовать рабочую силу рабов. Пленных, поэтому, или просто убивали, или, если сохраняли, то лишь с целью получить выкуп. Только гораздо позже, обыкновенно лишь c переходом к оседлости и земледелию, пленников начинают сохранять (servi), и тогда появляется институт рабства, который затем до того въедается в социальную жизнь, что долгие столетия кажется установлением самой природы, чем — то естественным и неизбежным.

В Риме рабство является институтом исконным: оно существует уже на самых первых порах его истории; это и понятно, так как уже в древнейшие времена мы находим римский народ народом земледельческим. Но в эти древнейшие времена институт рабства фактически далеко не был тем, чем он стал впоследствии — в эпоху богатства и крупных хозяйств. Количество рабов было невелико; рабами были пленники из соседних, и в большинстве случаев родственных римлянам племен. Господин видел своего раба раньше в рядах неприятельского войска, как равного себе противника, и овладел им, быть может, после геройской защиты. У господина не могло еще стереться воспоминание о личном, человеческом достоинстве теперешнего раба, не могло еще развиться воззрение, что рабы суть особая, низшая порода человеческих существ. Все, о чем говорило древнему римлянину рабство, — это лишь о переменчивости судьбы: если он сегодня победитель и хозяин раба, то завтра брат этого раба (если не он сам) может оказаться его хозяином.

С другой стороны, самые условия жизни не отделяли господ и рабов резкой демаркационной линией. В малом земледельческом хозяйстве рядом с рабом и наравне с ним тянули рабочую лямку сам хозяин и его домочадцы; так же жили и так же питались, как он. Раб естественно становился членом familia и перед лицом патриархального владыки мало чем отличался от прочих лиц, ее составляющих (жены, детей). Конечно, раб есть вещь и подлежит бесконтрольной власти своего господина; конечно, господин может в любой момент лишить даже его жизни, — но такое же право принадлежит юридически домовладыке и по отношению к свободным членам семьи, а, с другой стороны, самая фактическая обстановка жизни приводит к тому, что правило «servi res sunt» не проявляет своих резких последствий.

С течением времени все это резко меняется. Римское общество дифференцируется; бедные не имеют рабов, а у богатых, в крупных хозяйствах, рабы собираются массами; господин и раб не только юридически, но фактически отделяются непроходимою пропастью. Общее количество рабов разрастается до размеров ужасающих, и их личностью совершенно перестают дорожить. Нормальным способом приобретения рабов делается покупка, а понятно, что раб купленный и фактически скорее будет рассматриваться как вещь, как собственность купившего. Главный контингент рабов составляется из людей, вывезенных из далеких стран (Азии, Африки, отдаленных частей Европы), людей нередко другой расы, другого культурного уровня, другого внешнего обличия. Все это вместе способствует сильному понижению взгляда на рабов; на них начинают смотреть как на нечто низшее, и сопоставление их с животными (quadrupedes) делается не только юридической формулой, но и настоящей реальной действительностью.

Но даже в самую мрачную пору истории рабства (конец республики) римское право оказалось не в состоянии последовательно и всесторонне провести принцип «servi res sunt». С одной стороны, человеческая личность раба все же давала о себе знать и вынуждала для себя некоторое признание, а с другой стороны, последовательное проведение принципа, что раб есть только вещь, с развитием хозяйственных отношений оказывалось не в интересах самих господ. Отсюда целый ряд отступлений, постоянная двойственность в римских нормах о рабстве.

Эта двойственность с течением времени растет и делается особенно заметной в период империи. Количество рабов к тому времени значительно сокращается, вследствие чего самая экономическая ценность их повышается. С другой стороны, под влиянием стоической философии, а потом христианской религии, проясняется этическое сознание. Императоры издают ряд законов в защиту рабов от жестокостей господ, а классические юристы проводят мысль, что рабство есть только установление положительного права, но что оно противоречит требованиям jus naturale. Так, например, Ульпиан говорит: «Quod attinet ad jus civile, servi pro nullis habentur; non tamen et jure naturali, quia quod ad jus naturale attinet, omnes homines aequales sunt» («что касается цивильного права, то в нем рабы не являются субъектами прав; однако не так по естественному праву, ведь что касается естественного права, то здесь все люди равны» fr. 32. D. 50. 18). Или Трифонин: «Libertas naturali jure continetur et dominatio ex jure gentium introducta est» («свобода исходит из естественного права, а господство из права народов введено» fr. 64 D. 12. 6). Все это вместе создает в области права тенденцию во всех тех случаях, где можно, толковать все в пользу свободы — так называемый favor libertatis: «quotiens dubia interpretatio est, secundum libertatem respondendum erit» («предпочтение свободы: когда наличие свободы у лица неясно, следует высказаться в пользу его свободного состояния» Pomponius — fr. 20. D. 50. 17).

Внутренняя противоречивость римских норм о рабстве сказывается как в личной, так и в имущественной стороне юридического положения рабов.

Практически признание человеческой личности раба сказывалось в следующих положениях.

Уже, вероятно, издревле установилось правило, что, хотя раб есть вещь, наравне с cetera animalia (другие одушевленные предметы [то есть животные]»), но место погребения раба есть locus religiosus («священное место») в такой же мере, как и могила свободного человека (fr. 2 pr. D. 11. 7).

Признаются далее и кровные родственные связи рабов — cognationes serviles: в близких степенях родства они представляют препятствие к браку (§ 10 In. 1. 10). В классическом праве вырабатывается даже запрещение при передаче рабов в другие руки разделять друг от друга близких родственников — жену от мужа, детей от родителей (fr. 35 D. 21. 1).

2. Имущественное положение рабов. Раб, как вещь, не может иметь какого — либо своего имущества, не может иметь каких — либо своих прав. Из того же принципа логически вытекало бы, что воля и действия раба не могут иметь никакого значения в юридической жизни. Однако последовательное проведение этого принципа было бы сплошь и рядом не в интересах самих господ. Раба можно эксплуатировать в качестве делового агента, но для осуществления этого необходимо признание, по крайней мере в известных пределах, юридической силы за действиями рабов. И право, действительно, невзирая на логическое противоречие, дает такое признание.

Хотя все приобретения раба принадлежат господину, однако обязательства рабов на господина не падают: он за них не отвечает, ибо признание такой ответственности противоречило бы интересам господ. «Melior condicio nostra per servum fieri potest, deterior non potest» («через раба наше положение может стать лучше, но не хуже» fr. 153. D. 50. 17). Тем не менее, и в этом отношении исторически возник ряд исключений.

Уже в старом цивильном праве существовало правило, что, если раб причинит своим деянием кому — либо вред (украдет, уничтожит чужую вещь и т. д.), то господин обязан или возместить этот вред (noxiam sarcire), или же выдать виновного раба потерпевшему — noxae dedere. При этом такая ответственность переходит вместе с рабом от господина к господину — например, в случае продажи раба: noxa caput sequitur. В этом случае, однако, раб не отличается еще от животного, так как подобное же правило применяется и к случаям вреда, причиненного этими последними (actio de pauperie — иск против владельца домашнего животного (до Юстиниана — только четвероногого) причинившего вред другому лицу, иск направлен на возмещение ущерба и является ноксальным, то есть предполагает вместо выплаты денежного штрафа возможность выдачи потерпевшему непосредственного виновника по желанию собственника животного). Впоследствии юристы стали конструировать здесь уже не только ответственность господина, но и обязательство самого раба, и соответственно этому в случае последующего освобождения его от рабства стали давать против него самого цивильный иск об убытках, если они ранее возмещены не были.

Что же касается обязательства из договоров, заключенных рабом, то по старому цивильному праву они никого не обязывают: ни господин за раба не отвечает, ни против раба нельзя предъявлять исков — cum servo nulla actio est («с рабом нет иска» fr. 107. D. 50. 17). С течением времени, однако, и здесь стали усматривать некоторое обязательство раба, хотя обязательство не исковое, а лишь так называемое obligatio naturalis (натуральное обязательство): иск против раба предъявлять нельзя — даже в том случае, если он станет впоследствии свободным, но если он добровольно уплатит, то потребовать обратно, как уплаченное не должно, без основания, он не может (fr. 14. D. 44. 7).

Безответственность господина за обязательства, заключенные рабом, выгодная для господина вообще, могла в известных случаях оказаться для него же невыгодной. Развитие экономической жизни и усложнение приемов промышленной и торговой деятельности открывало для господ новые способы выгодной эксплуатации рабов, но эти способы могли вести к цели лишь под условием признания известной ответственности господина за юридические действия рабов. Это признание и дает преторский эдикт, допуская в известных случаях иски против господ. Все эти иски носят общее название actiones adjecticiae qualitatis на том основании, что здесь к указанной выше натуральной обязанности самого раба (obligatio naturalis) прибавляется — adjicitur — исковая ответственность его господина. Случаи эти таковы:

1) Очень рано в Риме распространился обычай предоставлять рабу известную хозяйственную самодеятельность, с тем, конечно, чтобы он мог лучше развить свою хозяйственную деятельность для пользы того же господина: раба садили на землю, давали ему необходимый инвентарь и предоставляли ему хозяйничать самостоятельно, лишь с обязательством платить господину известный оброк; раб — мастеровой снабжался необходимыми инструментами и отпускался в отхожий промысел; раб, имевший способности к торговле, отпускался для мелочного торга и т. д. Выделенное для самостоятельного хозяйствования рабу (или подвластному сыну) имущество называлось peculium (уменьшительное от pecus). Юридически оно оставалось полной собственностью господина, который в любой момент мог взять его обратно. Для более успешной деятельности такой оброчный раб должен был нередко вступать в договоры и обязательства с посторонними лицами, но эти посторонние лица, конечно, только тогда станут заключать сделки с рабом, если будут уверены, что их права по этим договорам чем — нибудь гарантированы. Если желательно было подобное расширение хозяйственной деятельности рабов, то необходимо было создать и такие гарантии. Ввиду этого претор начинает давать в таких случаях иск непосредственно против господина, возлагая на него ответственность, по крайней мере, в размерах пекулия — так называемый actio de peculio. По поводу peculium могли существовать деловые отношения между рабом и самим господином. Если пекулий был торговым имуществом (merx peculiaris), то господин со своими требованиями к рабу ставился на одну доску с посторонними кредиторами и в случае несостоятельности раба должен был удовлетворить всех пропорционально. На случай неправильностей в расчетах против господина дается actio tributoria.

2) и 3) Но и не выделяя пекулия, господин мог назначить раба управляющим своего торгового предприятия, или филиального отделения, или командиром торгового корабля. По тем же самым соображениям и здесь нужна была ответственность господина по сделкам рабов, заключенных в пределах предоставленного им дела. Эта ответственность осуществляется двумя исками: в первом случае посредством actio institoria (institor — приказчик), во втором — посредством actio exercitoria (exercitor — хозяин торгового корабля; раб, как командир корабля, называется magister navis). В обоих случаях ответственность господина полная: она не ограничивается ни размером порученного рабу торгового дела, ни стоимостью корабля.

4) Господин отвечает полностью (in solidum) и в том случае, если раб заключит сделку на основании предварительного сношения господина с контрагентом, на основании jussus domini (например, господин, уезжая, просил своего знакомого давать рабу деньги взаймы, если они ему понадобятся); иск здесь называется actio quod jussu.

5) Наконец, господин отвечал по сделке раба и тогда, если вследствие этой сделки какая — нибудь вещь или сумма перешла в имущество господина (in rem domini versum est: например, раб занял у кого — либо 100, из них 60 истратил, а 40 были отобраны господином). Претор дает против него actio de in rem verso, однако, лишь на ту ценность, которая ему досталась (в нашем примере только на 40).

Таково было общее (личное и имущественное) юридическое положение рабов. Рабы государственные (servi publici) находились в несколько лучшем положении: они могли даже распоряжаться своим имуществом (пекулием) в размере половины по завещанию (Ulpiani regulae. 20. 16).

Но и рабы частных лиц нередко на почве пекулия приобретали большую фактическую самостоятельность. Лучшие из господ предоставляли своим рабам значительную хозяйственную свободу: так, например, Плиний рассказывает, что его рабы «dividunt, donant, reliquunt dumtaxat intra domum» (делят [имущество], дарят, оставляют по наследству, хотя бы и внутри [господского] дома»), что он позволяет им даже совершать завещания и соблюдает их, как законные (Plin. Epist. VIII. 16). Способный раб мог составить себе в виде пекулия значительное состояние; сплошь и рядом рабы имели даже своих рабов — так называемых servi vicarii. Приобретя состояние, рабы нередко выкупали себя у господ. Хотя юридически вся эта самостоятельность раба в любой момент могла быть разрушена господином, который мог отобрать peculium, — но фактически, по — видимому, такие явления были не часты и считались предосудительными. В императорское время даже устанавливается в этом отношении некоторый контроль властей. Так, например, если раб дал кому — нибудь известную сумму с тем, чтобы этот человек выкупил его и отпустил на волю, то в случае неисполнения раб может обратиться к praefectus urbi с жалобой, и praefectus, разобрав дело extra ordinem, принуждал выполнить обязательство. Таким образом, не имея права предъявлять иск в обыкновенном гражданском порядке (actio), рабы имеют возможность теперь обращаться к властям с жалобой extra ordinem, и на этой почве над описанным слоем юридических норм о рабах возникает некоторый особый слой jus extraordinarium, в некоторых отношениях модифицирующий общую картину юридического положения рабов.

Если мы перейдем теперь к способам установления рабства, то древнейшим источником его, как было уже указано, являлся плен: все попавшие в руки римлян враги делались рабами, причем в историческое время частным лицам они доставались вследствие распродажи или раздачи государством. Другим таким же древним источником является рождение от рабыни: всякое дитя рабыни делалось рабом, — безразлично, был ли отцом его раб или человек свободный. Когда в императорское время установилась упомянутая выше тенденция — favor libertatis, образовалось правило, что дитя рабыни должно считаться свободным, если его мать хоть один момент за все время беременности была свободной. Рабы приобретались, далее, путем покупки у иностранных торговцев. Сверх того, при известных условиях свободный человек мог превратиться в раба. Преторским эдиктом было установлено, что тот, кто сознательно, с корыстной целью (pretii participandi gratia — «ради получения доли покупной цены») даст продать себя, как раба, делается действительно рабом. Согласно эдикту императора Клавдия, свободная женщина, вступившая в связь с рабом и не прекратившая ее, несмотря на требование господина, делается также рабыней. Наконец, в наказание за известные преступления преступник превращается в государственного раба (servus poenae). Последние два случая, впрочем, были Юстинианом отменены.

Прекращение рабства. Нормальным способом прекращения рабства является manumissio, отпущение на волю господином. Весьма вероятно, что в глубокой древности и этого способа не существовало: в Греции, например, господин, желавший предоставить рабу более свободное положение, мог достигнуть этого только путем передачи его какому — нибудь храму. По всей видимости, и в древнейшем Риме manumissio ставила отпущенного на волю раба только под защиту fides, то есть в положение юридически бесправного клиента (см. § 2). В историческое время, однако, дело меняется. Отпущение на волю дает уже рабу свободу юридическую, охраняемую не только нормами религии и fides, а нормами juris civilis. Такое отпущение возможно в троякой форме, причем все они предполагают известное участие органов публичной власти.

Древнейшей формой, вероятно, является освобождение в завещании — manumissio testamento. Древнейшее же завещание совершалось в народном собрании (testamentum calatis comitiis): частная воля завещателя санкционировалась всем народом, частное распоряжение делалось jussus populi. В ряду других распоряжений завещателя могло находиться и отпущение раба на волю — «servus meus Stichus liber esto» («да будет свободен мой раб Стих»). Освобождение наступает с момента вступления завещания в действие (то есть после смерти господина) и наступает тогда ipso jure. Завещатель, однако, может освободить и не прямо, а лишь возложив на наследника обязательство отпустить такого — то раба на волю: тогда необходим еще акт освобождения со стороны наследника. Раб может быть отпущен в завещании и под условием (например, если уплатит такую — то сумму наследнику); до исполнения условия он не делается еще свободным, но находится в среднем положении и называется statuliber.

Вторая форма — manumissio vindicta — носит на себе следы искусственного образования: раб освобождается здесь посредством мнимого процесса о свободе. Господин с рабом и еще третьим, нарочно для этой цели приглашенным человеком, который называется assertor in libertatem, являются к магистрату (консулу, претору), и здесь assertor, разыгрывая роль истца, накладывает на раба vindicta и говорит: «hunc hominem ex jure Quiritium liberum esse aio» («я утверждаю, что этот человек свободен по праву квиритов»). На это заявление господин или молчит (как думают некоторые, например Келлер, Жирар), или же отвечает изъявлением своей воли об освобождении (как думают Карлова, Зомм). Тогда магистрат объявляет раба свободным. Процедура эта с течением времени была упрощена: сначала объявляющим освобождение (assertor) стал являться один из сопровождающих претора ликторов, а потом и сама vindicatio in libertatem отпала: сделалось достаточным простое объявление об освобождении перед властями с занесением в протокол.

Третьей формой является manumissio censu — освобождение посредством занесения цензором раба в списки граждан на основании заявления господина. Но этот способ был возможен лишь в период составления списков, а с исчезновением ценза и он, естественно, исчез.

Во второй половине республики рядом с этими формальными способами появились и способы неформальные: отпущение посредством объявления перед свидетелями — manumissio inter amicos и посредством отпускного письма — manumissio per epistolam. Отпущенный таким образом раб не делался jure civili свободным, но претор охранял его свободу мерами своей власти; для него создавалось, таким образом, особое состояние преторской свободы, обозначавшееся выражением in libertate morari («удерживать в свободе»). В таком положении находились и рабы, отпущенные на волю не квиритским, а преторским или бонитарным собственником.

В императорское время lex Junia Norbana (вероятно, 19 г. по Р.Х.) превратила это преторское «in libertate morari» в latinitas: отпущенные в указанных формах становились теперь в положение latini, почему и называются latini Juniani. Юстиниан придал и этим формам полную силу, то есть способность делать вольноотпущенных римскими гражданами, но под условием, чтобы устное объявление или отпускное письмо были совершены при участии пяти свидетелей (c. un. C. 7. 6).

Наконец, со времен Константина присоединяется еще одна форма — manumissio in ecclesia, объявление в церкви.

Древнейшее римское право не знало никаких ограничений для освобождения рабов на волю. Напротив, в самом начале империи обнаруживается тенденция в интересах государственного блага поставить освобождение рабов под известный контроль с тем, чтобы гарантировать государство от появления большой массы вольноотпущенников, среди которых встречалось немало сомнительных элементов. Выражением этой тенденции являются два закона, оба эпохи Августа.

Первым из них является lex Aelia Sentia, закон 4 г. по Р.Х., который постановил следующее: а) господин, не достигший 20 лет, может освобождать своих рабов лишь при наличности уважительных оснований, доказанных перед особой комиссией de causis liberalibus («о причинах освобождения»); b) такое же разрешение комиссии требуется для освобождения рабов, не достигших 30 лет; c) невозможно отпущение на волю in fraudem creditorum, то есть во вред кредиторам в предвидении несостоятельности; d) рабы, подвергнувшиеся наказанию за более тяжкие преступления (клейменные), в случае своего последующего освобождения не делаются гражданами, а попадают в положение peregrini dediticii и высылаются из Рима.

Другой закон — lex Fufia Caninia — касался только отпущений в завещаниях и ограничивал общее число рабов, могущих быть отпущенными сразу, известным процентом: господин, имеющий до 3 рабов, может отпустить не более 2, имеющий до 10 — не более половины, до 30 — не более 1/3, до 100 — не более 1/4, до 500 — не более 1/5, но во всяком случае — не более 100.

Юстиниан lex Fufia Caninia отменил вовсе, а lex Aelia Sentia в значительной части; сохранилась только необходимость разрешения для господ, не достигших 20 лет, и запрещение отпускать in fraudem creditorum.

Освобожденные по воле господина было единственным способом выхода из рабства в республиканское время. В период империи законодательство устанавливает уже и некоторые случаи, когда раб освобождается непосредственно в силу закона. Таковы: а) освобождение ex edicto Claudiano — если господин бросит больного раба на произвол судьбы, b) освобождение в награду за открытие убийцы господина, c) по закону Юстиниана — освобождение вследствие достижения епископского сана, d) освобождение вследствие 20–летней давности добросовестного проживания в качестве свободного.

В некоторых случаях вольноотпущенник, в силу особого акта императорской власти, может получить права ingenuitas (равные прирожденному гражданину) — именно путем непосредственного пожалования этих прав, причем eo ipso прекращается и патронат, — или путем возведения во всадническое сословие, причем патронат сохраняется.

Читайте также

§ 48. Status civitatis

§ 48. Status civitatis Как уже упоминалось раньше, основным принципом древнего римского, как и всякого вообще древнего, права было правило, что только римский гражданин, только civis Romanus может быть поэтому членом гражданского общества и субъектом прав. Всякий негражданин, всякий

§ 49. Status familiae

§ 49. Status familiae Основой всего древнеримского строя была, как уже известно, семья — familia; она являлась базисом государственной и общественной жизни. Вне принадлежности к той или другой семье, а через нее к тому или другому роду (gens), нельзя было в древнейшее время быть и

§ 51. Status controversia

§ 51. Status controversia То или другое состояния лица, status, может стать предметом спора. Поскольку этот спор имеет значение для публичных прав, он будет разрешаться соответствующей властью в порядке административного производства: если, например, кто — либо пожелает выставить

Источник