Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву
Облечение правами юридической личности именно города, граждан в их организованной совокупности, без пособия при этом какой-либо фикции, засвидетельствовано и теми выражениями источников, в которых члены союза отождествляются с самым союзом: вместо «CIVITAS», «MUNICIPIUM», «COLONIA», «CURIA» и проч. говорится о «CIVES», «MUNICIPES», «COLONI», «DECURIONES» и проч. [130] Кроме независимости существования юридического субъекта от смены и выбытия отдельных членов союза, как на существенную черту в понятии юридического субъекта, в отличие от товарищества, как договорного правоотношения (societas) между отдельными лицами, не составляющими организационного целого, юристы и императоры указывали на то, что все вообще отношения союзов как юридических субъектов, и внутренние и внешние, не суть отношения отдельных членов союза. Частные разъяснения этого пункта в ответах юристов и императорских рескриптах, падающие на эпоху императорскую, показывают, что понятие юридической личности союза как субъекта гражданского права создалось лишь в позднейшее время и для многих представляло много неясного. Выяснено именно, что:
1. имущество universitatis не есть имущество отдельных членов по соразмерным частям (pro rata) в качестве сособственников, а есть имущество особого лица. Поэтому, напр., городские театры, ристалища и т. п. суть собственность городов, а не отдельных горожан, или общая касса коллегии не есть собственность членов коллегии[131]. Поэтому далее нет никакого препятствия, чтобы городской раб или раб коллегии принуждался к показанию против или в пользу отдельного гражданина или отдельного члена коллегии, ибо не отдельное какое-либо физическое лицо есть господин этого раба, а город или коллегия[132]. Поэтому же для вольноотпущенника города или коллегии нет никакого препятствия вызывать без особого разрешения отдельного члена universitatis в суд, ибо патронатское отношение, исключающее возможность вызова в суд бывшего господина бывшим рабом существует не между вольноотпущенником и отдельными членами universitatis, а между вольноотпущенником и самой universitas, к которой он и должен иметь надлежащее почтение, так что если бы ему пришлось иметь судное дело с ней, хотя бы в лице ее представителя, актора, он должен бы был получить особое разрешение (veniam edicti) на привлечение к суду этого актора[133].
2. Требования universitatis не суть требования ее членов, а равным образом и долги ее не суть долги ее членов[134].
3. Возможно, что universitas и ее отдельный член могут оказаться сонаследниками, в каковом случае между ними, как и между сонаследниками вообще, может иметь место judicium familiae erciscundae, finium regundorum и aquae pluviae arcendae, т. е. между ними возможны иски о разделе наследства, о регулировании поземельных меж, о направлении стока дождевой воды[135]. Или, возможно, что universitas получит фидеикомисс с целью реституции наследства отдельным ее членам[136].
4. Universitates могут искать и отвечать на суде[137] через своего уполномоченного, актора или синдика, который не должен рассматриваться как уполномоченный от отдельных членов universitatis, ибо он действует в пользу общины или союза, а не в пользу отдельных лиц[138].
Относительно имущества богов выше было замечено, что юридическая личность их представляется решительно своеобразной. С падением веры в богов образованные язычники могли прийти к взгляду на имущество храмов не как на имущество богов, в действительности существующих, а как на институтное имущество, предназначенное для целей культа, однако и о самостоятельном институте нельзя было бы говорить ввиду того отношения, в котором находилось государство к сакральному имуществу. Что касается питательных учреждений, то уже Август своими известными законами о браке и о преимуществах лиц, состоящих в браке и имеющих детей, перед холостыми и бездетными, наметил путь для позднейших питательных учреждений. Траян к прежним получателям дарового казенного хлеба в Риме[139] прибавил 5000 детей и, кроме того, распространил подобную же меру на целую Италию. Примеру Траяна следовали Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий, Александр Север, а примеру императоров волей-неволей следовали и многие частные лица в Италии и в провинциях. Потребные для алиментаций суммы обеспечивались поземельной собственностью частных лиц и общин той местности, для которой они предназначались, именно 1/12 оценочной суммы поземельного участка, с которой отчислялся умеренный процент (5 % или даже 2 1/2 %) на дело пропитания. На этот процент определенному числу мальчиков и девочек общины ежемесячно выдавался даровой хлеб, но иногда вместо него и определенная денежная сумма, мальчикам до 18 лет, девочкам до 14 лет[140].
Названные учреждения не представляли собой чего-либо подобного позднейшим домам для сирот и бедных, больницам и т. п. заведениям: раздача пособий производилась городскими должностными лицами, в особенности часто квестором городской кассы[141]. [142].
Кроме возбуждения христианством в людях духа благотворения, отразившегося в законодательстве христианских императоров признанием массы богоугодных заведений, самое появление христианской церкви в мире, как справедливо говорит Гирке[143], не могло пройти бесследно для истории юридических лиц. В органических расчленениях церкви возник совершенно новый вид союзов, признанных в качестве таковых и императорским законодательством. Но этого мало. Церковь и ее расчленения во все времена рассматривались не только как общения верующих, как союзы лиц, но и как учреждения для веры, исполняющие в непрерывном ряде веков волю своего Основателя. Обнимая совокупность верующих и связывая их в одно целое, церковная организация выводила свои полномочия на руководство церковными делами вообще и на управление церковного имущества в частности не из уполномочения общества, а из высшей учредительной воли: эта воля должна составлять, так сказать, трансцендентный, сверхчувственный центр, из которого проистекают и к которому сводятся действия церковного спасительного аппарата. Поэтому на самом деле в жизнь, как и в право, проникло воззрение, что церковный субъект, с которым связывается государством имущественная правоспособность, есть Богом установленное и епископом представляемое учреждение спасения, хотя в законах первого христианского императора церковь еще решительно представлялась как союз, как одна из тех коллегий, которые были хорошо известны римской юридической жизни, и в числе которых считала себя и церковь до признания христианства, для того чтобы легитимировать себя перед правительством языческой империи[144].
Как скоро император соединил в своих руках всю сумму власти римского народа, над волей народа, над союзной или корпоративной волей стала высшая воля императорская, из которой как из своего источника должны были получать свои полномочия все подчиненные органы управления[149]. Эта перемена должна была отразиться и на городах, в которых все функции публичной власти должны были исполняться императорскими делегатами. Хозяйство городов, по разным причинам, несмотря на поощрявшуюся императорами поллицитацию в пользу городов[150] и на последовательное расширение их гражданской правоспособности, пришло в крайний упадок, и не только населению городов и городской общине, но даже и декурионам, членам городских советов или сенатов, обратившихся в принудительно-наследственную институцию, не приходилось осуществлять каких-либо корпоративных прав, кроме распределения государственных податей и повинностей, тяготеющих на общине, так что масса населения играла роль скорее дестинатаров института, чем членов корпорации[151].
Некоторыми исследователями существование институтов как особых юридических субъектов даже и по христианско-римскому праву отчасти совершенно отрицается[152], отчасти представляется в ложном свете[153]. В противность отрицательным взглядам, большинство юристов справедливо высказывается за самостоятельное существование институтов как субъектов гражданского права, несмотря на связь их с церковью. Не только епископам и экономам церкви, но и администраторам странноприимных домов (ксенодохий) в источниках приписывается право отыскивать наследство, оставленное по завещанию в пользу бедных, так что, следовательно, администраторы действовали в процессе в качестве органов института как особого юридического лица[154]. Затем, хотя все богоугодные заведения несомненно состояли в связи с церковью, но источники различают такие институты, которые учреждены на средства церкви, и такие, которые являются в силу распоряжений последней воли умирающих: в отношении к последним тестатору предоставлялось право назначить администраторов или перенести это право на наследника, причем епископам оставалось лишь право надзора за этими администраторами[155]. Считать богоугодные заведения составными частями имущества общин, как делает это Зродловский, нельзя потому, что самые ecclesiae, как выше объяснено, облекались правами юридического субъекта в качестве не общин, а институтов. Само собой разумеется, что все вообще церковные институты, в том числе и богоугодные заведения, имели личность, производную от церкви, в том смысле, что служили церковным целям, на церковные средства учреждались или, по крайней мере, состояли под церковным надзором; но в этом смысле можно бы было сказать и о разных союзах публичного характера, что они имеют личность, производную от государства, в чем, однако, нельзя бы было видеть основания для отрицания особенности и самостоятельности данного союза как субъекта гражданского права.
Приходские церкви, несомненно, имели производную личность от епископской церкви и исторически выделились из нее точно так же, как монастыри несомненно возникли на церковной почве; но ни то, ни другое не мешало ни приходским церквам, ни монастырям быть особыми юридическими субъектами в сфере имущественных отношений. Наконец, рассуждая о производном характере церковных и богоугодных институтов, не нужно забывать, что церковь в целом как всеобщий союз и как всеобщее учреждение, связующее всех верующих, не была облечена правами юридического субъекта по законодательству христианских императоров, хотя буквальный смысл вышеприведенного закона Константина Великого[156], по-видимому, благоприятствовал этому. Следовательно производная от церкви личность богоугодных институтов не могла бы быть понимаема так, что церковь в целом представлялась бы единым юридическим субъектом, в имуществе которого составными частями являлись бы разные piae causae. В таком случае с большим основанием можно бы было имущества политических общин считать составными частями имущества государства, которое, несомненно, как таковое в целом обладало качеством юридического субъекта.
Если все вообще церковное имущество в римско-христианском государстве находило для себя некоторый объединяющий центр, то этим центром была, собственно говоря, императорская власть, включившая церковь с ее расчленениями в римское публичное право. Известно выражение Юстиниана, в котором он сближает христианские res sacrae с res publicae[157]. [158].
Наконец, рассматривая понятие юридических лиц по римскому праву, мы должны коснуться еще одного весьма спорного предмета, именно так называемого лежачего наследства. Этим выражением римские юристы обозначали[159] наследство в период времени между его открытием (delatio hereditatis), т. е. смертью наследодателя, и между вступлением наследника в наследство (aditio hereditatis). Необходимость различать оба момента и следовательно необходимость теоретически конструировать промежуточное состояние между обоими моментами должна была явиться не по поводу законного наследования, т. е. не для тех случаев, когда получают наследство, так как для них еще законами XII таблиц было обеспечено приобретение наследства в момент его открытия[160], а для тех случаев, когда наследство открывается лицам посторонним (heredes extranei) по завещанию наследодателя. В источниках можно проследить несколько разнообразных и даже противоречивых приемов конструкции лежачего наследства. Ввиду этого разнообразия и противоречия взглядов в западноевропейской науке высказалось еще большее разнообразие суждений о римском лежачем наследстве.
Некоторые, как напр., Савиньи[161], Иеринг[162], Виндшейд[163], Кеппен[164], Беккер[165], Больце[166], отрицают юридическую личность лежачего наследства по римскому праву, тогда как большинство высказывается за юридическую личность, хотя и тут часто оспаривается правильность точки зрения, на которую стало римское право в вопросе о лежачем наследстве. Можно считать констатированным тот любопытный факт, что Лабеон, современник Августа, еще ничего не знал об олицетворении лежачего наследства[167], и следовательно теоретические операции по части олицетворения лежачего наследства начались не ранее того времени, как вошло в обращение между юристами понятие юридического субъекта гражданского права, не совпадающего с естественным лицом.
[130] Приведенными выражениями источников Иеринг (Geist, III, Abth. 1, стр. 358) подкрепляет свою теорию юридических лиц, о которой будет сказано ниже и которая в отдельных членах корпорации или в отдельных дестинатарах, как бедные, больные и проч., видит истинных юридических субъектов, а то, что принято называть юридическим лицом, считает лишь обращенною вовне формою проявления его юридических отношений. Что корпорация и во внутренних своих отношениях не смешивалась с отдельными членами, объяснено будет в нижеследующем текстe. Следует добавить, что у римлян подобным же образом и слово
[132] По этому поводу в особенности часто требовались разъяснения (fr. 6 § 1 D. I, 8; fr. 1 § 7 D. XLVIII, 18), ибо, как говорит Пернице (Labeo, 1, 278), адвокаты, натурально, всегда старались упирать на собственность своих клиентов в рабах, с тем чтобы сделать возможным отвод свидетельских показаний этих последних.
[133] fr. 10 § 4 D. II, 4. Чувство почтения и благодарности, которое должен питать вольноотпущенник к давшей ему свободу reipublicae, конечно, не свидетельствует о том, как справедливо замечает Барон (Gesammtrechtserhältn. 20), чтобы римляне понимали под respublica нечто фиктивное.
[136] Fr. 1 § 15 D. XXXVI, 1. Ср. еще fr. 20 (21) D. XXXIV, 5; fr. 2 eod.
[138] Si municipes vel aliqua universitas ad agendum det actorem, non erit dicendum quasi a pluribus datum sic haberi: hic enim pro republica vel universitate intervenit, non pro singulis>.
[139] Хлеб начал раздаваться даром бедным римским гражданам со времен трибуна Клодия. Август нашел в Риме 320 000 получателей дарового хлеба и сократил это число до 200 000. Бедным римским гражданам безвозмездно выдавались от государства testerae frumentariae, т. е. марки или билеты на право получения зернового хлеба, на которых обозначались день месяца, место выдачи и количество подлежащего выдаче хлеба. Имена таких граждан вносились в списки, которые выставлялись публично во всеобщее сведение. Реrniсе, Parerga, 99. С III в. вместо зернового хлеба стал выдаваться печеный. Рядом с этой, так сказать, ординарной раздачей при первых императорах производилась еще экстраординарная раздача зернового хлеба, мяса, масла, денег. См.: Giоrgi, V, 19 и сл.; Кулаковский, стр. 65 и сл. Та и другая раздача в сущности не имела ничего общего с идеей благотворительности, а скорее служила поощрением для праздности и порока, будучи в то же время отголоском старинного воззрения на римский народ как на совокупность граждан-хозяев в государственном достоянии, имеющих следовательно право жить на счет провинций.
[140] Fr. 14 § 1 D. ХХХIV, 1; Marquardt, II, 138. Известное алиментарное учреждение Плиния состояло в том, что Плиний пожертвовал общине поземельный участок, а община возвратила ему этот участок в наследственную аренду, так что арендные деньги и должны были поступать в кассу общины на алиментарные цели. Чаще же всего жертвовался капитал, который помещаем был в руках какого-нибудь землевладельца: последний платил с него проценты, обращавшиеся на алиментарные цели. Земельный участок землевладельца считался в этом случае залоговым обеспечением, а так как погашение долга уплатой его не допускалось, то в результате получалась вечная рента, отличавшаяся от вектигального или эмфитевтического канона тем, что ее платил сам собственник (Коhlеr, Recht der Stift. 277 и сл.).
[141] Labeo, I, 254. Не лишено исторического интереса предположение Книпа (стр. 410), что около времен Каракаллы государственные должностные лица получили приказ обращать алиментарные деньги в фиск и что с этого момента началось падение целого института питательных учреждений, который ко времени первого христианского императора, по-видимому, уже и не существовал.
[145] L. 17, 26. С. 1, 2; 1. 48 (49). С. 1, 3; Novellae VII, СХХ; CXXIII, во многих местах.
[153] Так, Рот (Ueb. Sfift. 199) утверждает, что институты по римскому праву не имели самостоятельной личности ни в силу закона, ни в силу распоряжений частной воли, но имели личность, производную от церкви, так как могли быть учреждены лишь в качестве церковных институтов.
[155] L. 45 (46) § 3. С. 1, 3; nov. CXXXI, с. 10.
[156] См. выше, прим. 4 на стр. 53.
[159] Напр. fr. 13 § 5 D. XLIII, 24.
[160] Baron, Pandekten, §§ 389 и 420. Ср.: Весker, System, I, 199.
[162] Passive Wirkungen, 389, 410 и сл., тогда как в Abhandlungen он еще защищал, с разными оговорками, фиктивную личность лежачего наследства, впрочем, и в Passive Wirkungen на стр. 413 Иеринг не может отрицать, что римская юриспруденция прибегала к попытке олицетворения как к средству крайней необходимости, не зная лучшего средства к тому, чтобы юридически конструировать лежачее наследство.
[163] Ruhende Erbschaft, 186, 191 и сл., а также Actio des röm. Civilrechts, 1856, в приложении, стр. 236, но в Pandekten (III, стр. 13) он допускает, что римскому праву не чуждо было олицетворение.
[166] Стр. 49 и сл. Дернбург, I, § 62, находит, что лежачее наследство имеет только некоторое сходство с юридическими лицами.
[167] Fr. 64 D. XXVIII, 5; fr. 13 § 5 D. XLIII, 24. Ср.: Рerniсе, Labeo, I, 358, 361; Jhering, Abhandl. № 3, стр. 194. То же нужно сказать и о Сабине, ввиду fr. 10 D. XXXVI, 3; Jhering, 195. Ср.: Муромцев, стр. 668.
[168] Та же самая мысль выражена и в разных других местах источников. Если даже fr. 1 pr. D. 1, 8 понимать так, что res hereditariae в том же смысле бесхозяйны, как и res univesitatum, т. е. что они не принадлежат никакому отдельному определенному человеку (Arndts, Pand. § 465; Baron, Pand. § 389), то в других местах трудно бы было усмотреть что-либо кроме действительной и в собственном смысле безхозяйности. См. fr. 3 pr. D. XV, 1; fr. 6. D. XLVII, 19; fr. 9. D. XXII, 2.
[169] Gai, IV, 35; Jhering, Abhandl. 112. Ср.: Sсheurl, Beiträge, 33; Реrniсе, Labeo, I, 358.
[173] Fr. 138, 193 D. L, 17; fr. 28. § 4 D. XLV, 3; fr. 54 D. XXIX, 2. См. об этом: Jhering, Abhandl., 178. и сл.
Юридические лица в Римском праве (universitates)
Юридические лица в Римском праве (universitates).
Римское право так никогда и не выработало четкого определения юридического лица, так как предполагалось, что носителями прав могут быть только индивидуальные субъекты. В то же время именно в римском праве оформились общие представления о коллективных субъектах, под которыми понимаются в том числе и юридические лица. Этот процесс шел постепенно. Так, уже древнеримскому быту свойственны известные союзные образования, имеющие внешнее сходство с юридическими лицами – общее имущество, внутреннюю организацию, хотя сама идея юридического лица для архаичного права недоступна.
Ius Quiritium предполагало в качестве субъектов прав только quirites, отношения между которыми регулировались нормами и охранялись средствами цивильного права. Иные отношения первоначально находились вне сферы частного права, что, впрочем, не исключало возможности их существования и участия в том числе и в гражданском обороте.
Более отчетливым выражением юридического лица было правовое положение, сложившееся для муниципий, составлявших ранее свободные государства (civitas liberae), впоследствии наделенные гражданскими правами и инкорпорированные в Римское государство, но в то же время сохранившие имущественную самостоятельность. Последняя поставила вопрос о том, как организовать участие этих общин в гражданском обороте: претор в своем эдикте признал за муниципиями право выступать истцом и ответчиком в суде через своих представителей – муниципальных магистратов или особых actores, назначаемых декретом муниципального сената. Таким образом, за муниципиями как особыми субъектами права была признана гражданская и процессуальная правоспособность наряду с частными лицами. Некоторое время остается невыясненным вопрос об их взаимоотношениях с personas privatae (при заключении сделок и т.п.): первоначально сказывается старое представление, согласно которому обязательство представителя создает для контрагента личный иск против него, а не против всей общины. Впоследствии этот вопрос находит свое разрешение: по словам Гая (D.50.16.16), «civitates enim privatorum loco habentur» (ведь общины находятся в положении частных лиц), а следовательно, могут выступать субъектом possessio (правда, приобретая его только через собственных рабов), хотя и сохраняется при этом некоторый публично-правовой элемент. Так, вплоть до принятия особого сенатусконсульта при императоре Адриане, община не могла быть наследником (heres), а также не была управомоченной на универсальный фидеокомисс (fideocomissum universale).
Вслед за муниципиями были признаны процессуально правоспособными и частные корпорации. Это событие имело место в конце республики – начале империи.
Особый тип юридического лица представляет собой fiscus – личная казан императора. Фиск существовал рядом с aerarium, однако постепенно поглотил все источники доходов, отодвинув aerarium на место городской кассы Рима; принадлежность фиска принцепсу предполагала возможность его использования путем реализации норм, регламентирующих частноправовые отношения, а судебная защита осуществлялась в общем порядке. Окончательное слияние fiscus и aerarium populi Romani произошло с установлением домината. Res fiscales со смертью императора переходят к его преемнику во главе Римского государства, а управляют этим имуществом специальные должностные лица – procurators. Со временем возникает широкая группа фискальных привилегий, свойственных фиску как юридическому лицу (privilegia fisci): имущество фиска не подлежит давности, требования фиска получают предпочтительное перед иными кредиторами удовлетворение и т.п.
Правовое положение лиц в римском праве
Правоспособность и дееспособность
Дееспособность. Дееспособность человека в Риме зависела от нескольких факторов.
1. Возраст. Понимание смысла совершаемых действий и способность владеть собой и трезво принимать то или иное решение приходят лишь с годами.
Дети этого возраста могли лишь совершать сделки, которые вели к приобретению для несовершеннолетнего. Осуществлять другие виды сделок, связанные с прекращением права несовершеннолетнего или установлением его обязанностей, можно было только с разрешения опекуна и только при самом совершении сделки. Опекуны назначались по завещанию отца несовершеннолетнего или по назначению магистра. Опекун обязан был заботиться о личности и имуществе несовершеннолетнего и отчуждать имущество несовершеннолетнего лишь в том случае, когда это необходимо.
Лицо в возрасте с 14 и до 25 лет было дееспособно. Однако в последние годы республики по просьбе таких лиц претор мог дать возможность отказаться от заключенной сделки и восстановить то имущественное положение, какое было до совершения сделки. Этот процесс назывался реституция. Позднее, во II в. н. э. лица, не достигшие 25 лет, имели право испросить себе куратора или попечителя.
Если совершеннолетний, не достигший 25 лет, испрашивал назначения попечителя, он становился ограниченным в своей дееспособности в том смысле, что для дей ственности совершаемых им сделок, с которыми связано уменьшение имущества, требовалось согласие (consensus) попечителя, которое могло быть дано в любое время (заранее, или при совершении сделки, или в виде последующего одобрения). Молодые люди в возрасте 14 (12)-25 лет могли совершать завещание, а также вступать в брак без согласия попечителя.
2. Физические и психические недостатки. Душевнобольные и слабоумные признавались недееспособными в связи с неспособностью отдавать себе отчет в своих действиях и находились под попечительством.
При наличии периодических или постоянных признаков у лица бешенства (furor) или умалишенности (dementia, amentia) такое лицо лишалось дееспособности на моменты помешательства. Однако во время просветлений гражданин считался дееспособным.
Телесные недостатки влияли только на те сферы деятельности, ко торые требуют наличия определенных физических возможностей. На пример, договор стипуляции совершался в форме устного вопроса и ответа, человек немой или глухой его заключить самостоятельно не мог.
3. Расточительство. Расточитель (prodigus), т. е. лицо, которое своими действиями создавало угрозу полного своего разорения, так как не способно было соблюдать меру в расходах, ограничивалось в дееспособности, дабы не навредить самому себе. Расточителю назначали попечителя, после чего расточитель мог самостоятельно совершать толь ко такие сделки, которые направлены лишь на приобретение имущества. Сделки, связанные с уменьшением имущества или установлением обязательства, могли совершаться только с согласия попечителя. В отношении расточителя не учитывалось, что у него бывают моменты «просветления». Правовое положение расточителя скорее схоже с опекой над несовершеннолетним, нежели с опекой над умалишенным.
4. Дееспособность женщин. Женщины старше 12 лет переставали счи таться несовершеннолетними, требующими опеки, и освобождались из-под опеки над несовершеннолетними. Такой возраст связан с юридической предпосылкой, что женщина уже может выдаваться замуж начиная с 12 лет. Однако с достижением указанного возраста лица женского пола не приобретали полной дееспособности и оставались под опекой. Это связано с тем, что женщина считалась от природы «легкомысленной» и не способной принимать самостоятельные решения.
Таким образом, под опекой домовладыки, мужа или ближайшего родственника мужского пола женщины находились на протяжении всей жизни. В классический период было признано, что взрослая женщина способна самостоятельно и без опеки управлять и распоряжаться своим имуществом, но не вправе принимать на себя в той или иной форме ответ ственность по чужим долгам. При Юстиниане ограничения правоспособности и дееспособности женщины были ослаблены, но равноправия полов все-таки не было достигнуто и тогда.
Правоспособность и ее составные элементы. Современному термину «правоспособность» в Древнем Риме соответствовало слово caput. Полная правоспособность во всех областях слагалась из трех основных элементов:
а) в отношении свободы: быть свободным, а не рабом;
б) в отношении гражданства: принадлежать к числу римских граждан, а не чужеземцев;
в) в семейном положении: не быть подчиненным власти главы семьи (patria potestas).
Если какой-либо статус изменялся, этот процесс назывался capitis deminutio. Изменение в status libertatis называлось наивысшим, существенным (capitis deminutio maxima); изменение status cfivitatis называлось capitis familiae и обозначалось как наименьшее (capitis deminutio minima).
В области частноправовых отношений полная правоспособность человека складывалась только из двух элементов: а) права вступать в регулируемый римским правом брак, создавать римскую семью (ius conubii); б) права быть субъектом всех имущественных правоотношений и участником соответствующих сделок (ius commercii).
Правоспособность признавалась возникшей в момент рождения человека, удовлетворявшего указанным выше требованиям, и прекращалась со смертью его.
Однако юристы установили правило, в силу которого зачатый, но еще не родившийся ребенок признавался субъектом прав во всех случаях, когда это соответствовало его интересам. «Зачатый ребенок охраняется наравне с уже существующими во всех случаях, когда вопрос идет о выгодах зачатого» (D. 1. 5. 7).
В частности, исходя из постановлений Законов XII таблиц, за зачатым, но еще не родившимся ребенком признавали право наследования в имуществе отца, умершего во время беременности матери (D. 38. 16. 3. 9).
С другой стороны, открытое, но еще не принятое наследником наследство («лежачее наследство») рассматривалось как «продолжение личности умершего» (hereditas iacens sustinet personam defuncti), лежачее наследство продолжает личность умершего (ср. D. 41. 1. 34). Поэтому рабы были вправе в интересах наследственной массы совершать юридические действия (ex persona defuncti), как бы продолжая осуществлять правоспособность умершего.
Умаление правоспособности римских граждан (capitus deminuto).
Существовали следующие виды умаления правоспособности римских граждан: максимальное (maxima), среднее (media) и минимальное (minima). При максимальном умалении римский гражданин утрачивал свободу, превращался в раба. Имущество его переходило к господину. Максимальное умаление наступало в следующих случаях:
При среднем умалении правоспособности римский гражданин не терял свободу, но его правоспособность приравнивалась к правоспособности латинов и перегринов. Среднее умаление наступало в следующих случаях:
Минимальное умаление правоспособности римских граждан наступало с изменением семейного состояния одного из супругов.
Умаление гражданской чести. Ограничение правоспособности римского гражданина могло наступить вследствие умаления гражданской чести. Существовало несколько видов умаления гражданской чести, среди которых самым серьезным была предание бесчестью (infamia). Фактически ограничения правоспособности лица были непосредственно связаны с тем фактом, что гражданин утрачивал уважение в обществе в связи со своим неблаговидным поведением.
Опосредованное бесчестье (infamnia mediata) наступало:
Непосредственное бесчестье (infamnia immediata) наступало непосредственно в силу нарушения некоторых правовых норм и совершения позорящих действий, например касающихся брака (бесчестной (infamis) считалась вдова, вступившая в новый брак до истечения года после смерти первого мужа). Разновидностью непосредственного бесчестья являлся позор (turpitude) – умаление гражданской чести ввиду занятий позорной профессией: сводничеством, актерством и т. п.
По характеру своего поведения personae turpes признавались бесчестными и ограничивались в области наследования.
Ha personae infames налагались значительные ограничения. Такие лица не могли представлять других в процессе, а также назначать процессуального представителя себе; таким лицам не разрешалось вступать в законный брак с лицом сво боднорожденным, они были ограничены в области наслед ственного права, семейного права (не могли быть опекунами и попечителями). Бесчестие ограничивало в выполнении публичных функций: personae infames не могли избираться на общественные должности.
Существовала также особая форма бесчестья – inte stabilitas. Ее суть сводилась к тому, что лицо, участвовавшее в сделке в качестве свидетеля, а затем отказавшееся давать показания в суде по поводу этой сделки, признавалось intestabilis. Данному лицу запрещалось участвовать (ни в качестве стороны, ни в качестве свидетеля) в совершении сделок, требующих участия свидетелей. Это было очень серьезным ограничением. В более позднее время intestabilitas признавались также лица, которые участвовали в создании или распространении пасквилей – «Осужденный за составление пасквиля не способен быть свидетелем» (D. 22. 6. 21).
Правовое положение римских граждан
Приобретение римского гражданства. Римское гражданство приобреталось:
Лица, рожденные от римских граждан, относились к категории свободнорожденных римских граждан. То есть ребенок получал римское гражданство, если он был рожден в браке между римскими гражданами либо рожден вне брака римлянкой. Здесь действовало правило «ребенок, рожденный в браке, следовал состоянию отца, а вне брака – состоянию матери». Однако с I в. н. э. наметился отход от последнего правила. Было установлено, что ребенок, рожденный вне брака римской гражданкой, не признавался римским гражданином, если его отцом был неримлянин.
Свободнорожденные римские граждане обладали полной правоспособностью.
Иностранцы, усыновленные полноправными римскими гражданами в соответствии со специально закрепленной в частном праве процедурой, приобретали полную правоспособность. По своему правовому положению они приравнивались к свободнорожденным римским гражданам.
Лица, освобожденные на волю из рабства – вольноотпущенники, были ограничены в области частного права, и их правовое положение отличалось от положения свободнорожденных римских граждан.
В силу непосредственных предписаний публичного права римское гражданство могло быть предоставлено:
Ограничения правового положения римских граждан. В силу различных оснований граждане Рима могли быть в полном объеме или частично лишены правоспособности и ограничены в правах.
Полное или ограниченное лишение правоспособности римских граждан могло иметь место:
Естественная смерть прекращала все права умершего и открывала наследство. Однако с момента открытия наслед ства до его принятия допускалась фикция, что правоспособность умершего продолжается до тех пор, пока не определены наследники и они не получили наследство.
Ограничение правоспособности при утрате отдельных статусов лица (capitis deminutio). Римское право различало три степени утраты правоспособности: максимальную (capitis deminutio maxima), среднюю (capitis deminutio mediae) и минимальную (capitis deminutio minima).
Максимальная утрата правоспособности имела место при утрате состояния свободы. С потерей статуса свободы лицо теряло состояние гражданства и семейное состояние. Это влекло полную потерю правоспособности. Обстоятель ствами, влекущими максимальную утрату правоспособности, являлись: пленение римлянина врагом, продажа римлянина в рабство, осуждение римлянина к смертной казни или на пожизненную работу в рудниках. Если взятый в плен возвращался в Рим, он вновь приобретал все права римского гражданина. В том случае, если он умирал в плену, по закону Корнелия все его имущество переходило наследникам. В случаях продажи гражданина в рабство, осуждения к смертной казни или на работу в рудниках восстановление правоспособности не предусматривалось.
Средняя утрата правоспособности влекла за собой потерю состояния гражданства и семейного состояния. При этом сохранялся статус свободы. Основаниями, влекущими данную степень утраты правоспособности, являлись переселение римского гражданина в латинскую или перегринскую общи ну, присуждение к изгнанию из Рима (например, за переход к врагу) или к ссылке. Лица, утратившие статус граждан ства, переходили в сферу действия права народов. Однако в по следующем допускалось восстановление римского граждан ства, если потеря его не была связана с осуждением.
Минимальная утрата правоспособности наступала при утрате семейного состояния (например, при вступлении женщины в брак, в результате чего она переходила под власть мужа).
Умаление гражданской чести. Наряду с capitis deminutio римское право ограничивало права лиц, чье поведение по общему мнению или согласно правовым нормам признавалось недопустимым. Это так называемое умаление гражданской чести (бесчестье). Формами умаления гражданской чести являлись: intestabilitas, infamia, turpitude.
Intestabilitas осуществлялась, когда участники или свидетели каких-либо сделок отказывались позднее подтвердить совершенные сделки. Таким лицам запрещалось выступать в качестве свидетелей, прибегать к помощи свидетелей, завещать имущество.
Infamia имела место:
Лица, признанные бесчестными по данным основаниям, не могли быть опекунами и представлять чьи-либо интересы в суде.
Turpitudo осуществлялась в случае аморального поведения лиц, осуждаемых обществом (занятие проституцией, актерским искусством и т. п.). Такие лица также претерпевали ограничения в области частного права.
Умаление гражданской чести наступало по решению судебных и других государственных органов. Оно могло быть пожизненным или временным. Решение о восстановлении правового положения лица, как правило, принимал орган, наложивший бесчестье. Восстановление могло быть осуществлено также верховной властью (например, императорской) от имени римского народа.
Другие основания ограничения правоспособности. В Риме существовали ограничения правоспособности для отдель ных категорий населения: женщин, детей, варваров, еретиков, евреев и колонов.
Женщины и дети были ограниченно правоспособными. Они относились к категории alieni juris и были лишены права выступать субъектами вещных и обязательственных отношений (jus commersii). Однако с классического периода за ними, правда, в ограниченном виде, было признано это право.
Варвары (чужеземцы), еретики, евреи с победой христианства были ограничены в правовом положении, особенно в наследственном праве. Ограничения были введены и для колонов. В частности, им было запрещено менять профессию и заключать браки с лицами других профессий.
Правовое положение латинов, перегринов, рабов, вольноотпущенников
Правовое положение латинов, перегринов, рабов, вольноотпущенников
Правовое положение латинов и перегринов.Латины. На территории Италии, а затем и вне ее, в римских провинциях, проживала такая часть населения, как латины. Вначале латинами именовались древнейшие жители Лациума (latinii veteres) и их потомство. После того как в I в. до н. э. рим ское гражданство было распространено на всю Италию, латинами считалось население вне италийских общин или даже провинций. Латинами были и жители римских колоний (latinii coloniarh). Правое положение латина (latinitas) приобре талось: в силу рождения, присвоения этого положения актом государственной власти, добровольным переходом римского гражданина в разряд латина в целях приобретения земель, раздаваемых населению колоний, освобождения из рабства господином, латином или римлянином. Латины во время нахождения в Риме могли участвовать в народных собраниях (ius suffragii), они обладали правом приобретения собственности (ius commercii), а некоторые – брачным правом. Латины сравнительно легко могли приобретать права римского гражданина в силу общих актов Римского государства или в силу специальных актов государства.
Перегрины. На территории Рима обитало немалое число иностранцев (peregrini). Они вступали в те или иные иму щественные отношения с римскими гражданами, но так как они не пользовались их правами, то и были лишены правовой защиты. Поэтому они искали себе покровителя или защитника – патрона (patronus) из числа римских граждан. Какое-то время они жили по праву того государства, гражданами которого они были. В 242 г. до н. э. была учреждена должность претора по делам иностранцев (praetor peregrinus), который разбирал споры между римлянами и иностранцами или между иностранцами. На этой почве и выработалось так называемое право народов (ius gentium). Перегрин не был рабом, но не был и римским гражданином. Не обладал он, естественно, и политическими правами. Хотя перегрины не только в эпоху республики, но отчасти и во времена империи правоспособностью не обладали, экономические процессы, протекавшие в недрах Римской империи, привели к отмене такого положения. Источниками перегринства были: рождение от брака с перегрином, присуждение судом к такому наказанию, как «лишение воды и огня» (aquae et ignis interdictio) – применялось в период республики, присуждение к высылке (применялось в период империи). Перегрины могли становиться римскими гражданами: в силу закона, в награду за услуги, оказанные государству, в силу специального акта власти.
Правовое положение рабов. Рабство в своем развитии прошло две стадии: патриархальное рабство и античное рабство. Характерными чертами патриархального рабства является то, что рабы в это время не многочисленны. Они трудятся в основном в домашнем хозяйстве господина и являются как бы низшими членами семьи (familia). В земледелии применялся главным образом труд свободных. Численность рабов не могла быть особенно значительной в связи с небольшими земельными наделами римлян. В ремесле труд рабов также не имел большого распространения.
Основным источником рабства являлась война. Рабами становились военнопленные, нередко даже члены родственных Риму латинских племен. Вторым источником рабства была долговая кабала. Рабами становились свободные ранее граждане, ставшие неоплатными должниками. Незначительную роль в первый период развития римского права играл такой источник рабства, как рождение от рабыни. Кроме того, некоторых свободных обращали в рабство за преступления. Это было уголовное рабство. Рабов приобретали и за деньги, т. е. путем купли-продажи. Как общая тенденция, должно быть отмечено постепенное увеличение числа рабов. Развивается торговля рабами. В середине IV в. до н. э. был установлен налог на отпуск рабов на волю. По свидетель ству Тита Ливия, консул Гней Манлий в лагере под Сутрием небывалым способом провел в трибутных комициях закон об уплате 5 % каждым, кого отпускают на волю.
Что касается юридического положения рабов, они всегда считались вещами – servi res sunt, т. е. рабы суть вещи. Этот принцип римского права имел силу уже в древнейший период, хотя тогда он, может, и не достаточно сознавался, и не был, вероятно, сформулирован с такой четкостью, как в период действия преторского права. Раб не считался субъектом права. Он был его объектом, т. е. не признавался лицом (servi pro nullis habentur). Поэтому они не могли служить в армии и не платили налога. Раб не имел права на создание семьи. Если своими действиями раб наносил ущерб третьим лицам, то господин мог выдать его потерпевшему, в порядке так называемого нокзального иска (actiones noxales) (иска о возмещении ущерба). Но тем самым господин как бы огра ничивал пределы и размеры собственной ответственности за действия раба. Господин был вправе наказывать раба, вплоть до лишения жизни (ius vitae as necis). Что касается имущественного положения раба, то всякая вещь, находившаяся в его обладании, считалась принадлежащей господину. Нередко господин предоставлял рабу небольшой земельный участок, скот или мастерскую, даже других рабов, под условием уплаты рабом какого-то оброка. Такое имущество, вверенное господином рабу, именовалось пекулием (peculium). Господин мог в любой момент отобрать пекулий. Для того чтобы уплатить оброк, раб должен был что-то продавать со своего участка. Поэтому римское право начинает признавать за действиями раба известную юридическую силу. Рабы нередко совершали сделки в качестве судоводителей и капитанов. Конечно, выгоды от таких сделок получал господин раба. Убыток также ложился на господина. Стали допускать даже иски рабов к господам (actio de peculio), в пределах стоимости пекулия. Государственные же рабы получили право распоряжаться по завещанию половиной предоставленного им пекулия.
Положение рабов во все времена римской истории было тяжелым. Неудивительно поэтому, что рабы оказывали сопротивление своим господам сперва в скрытых формах, путем порчи и ломки орудий труда, а затем путем побегов, убийств своих хозяев и даже вооруженных восстаний, которые сурово подавлялись. Некоторые законы и сенатусконсульты носили явно террористический характер. Еще во времена республики был принят закон, по которому в случае убийства господина все рабы, находившиеся в доме, приговаривались к смертной казни. В 10 г. н. э. сенат подтвердил этот закон. Позднее юрист Ульпиан так комментировал данное постановление сената: «Так как не может быть в безопасности ни один дом, если рабы под страхом смерти не будут вынуждены охранять господ от опасности, угрожающей их жизни как со стороны домашних, так и со стороны посторонних, то введены были сенатские постановления о предании казни рабов убитых господ».
Все же общая тенденция заключалась в установлении сравнительно терпимого отношения к рабам. В период империи наблюдается более активное вмешательство государства в отношения между господами и рабами. Некоторые императорские законы в какой-то мере смягчали личное положение рабов.
Правовое положение вольноотпущенников. Отпущенные своими господами на волю рабы именовались вольноотпущенниками (libertini). Совокупность таких лиц можно считать особым сословием. В древнейший период не существовало каких-либо ограничений в деле освобождения рабов. Но в период поздней республики и ранней империи, когда численность рабов заметно уменьшается, усиливается контроль государства в этой области.
Законом Элия Секция 4 г. н. э. господин, не достигший 20 лет, был вправе освободить своих рабов только при наличии должных оснований. Это доказывалось перед особой комиссией (de causis liberalibus). Если рабу не исполнилось 30 лет, то требовалось разрешения той же комиссии. Закон объявлял недействительным отпущение на волю, сделанное во вред кредиторам (in fraudem creditorum) в предвидении несостоятельности отпускающего на волю. Рабы, наказанные по суду за более тяжелые преступления, в случае их последующего освобождения, становились перегринами и выселялись из Рима. Следовательно, свободными гражданами они не становились. Законом запрещалось отпускать по завещанию всех рабов.
Если у господина было трое рабов, то можно было отпустить двух; при ко личестве рабов от 4 до 10 дозволялось отпустить половину; при числе от 10 до 30 разрешалось отпустить треть рабов; при числе 30-100 допускалось отпущение четверти рабов; при 100–500 – пятую часть. Но ни в коем случае не разрешалось отпустить более 100 рабов.
Имелись следующие формы отпущения на волю рабов:
а) manumissio vindicta или отпущение с использованием судебной процедуры. Кто-либо, чаще всего ликтор, выступавший в роли «защитника свободы» (assertor in libertatem), объявляет перед претором, что раб свободен и налагает на него vindicta. После этого господин раба заявляет, что он согласен отпустить его на волю, и, в свою очередь, налагает виндикту. Претор же подтверждает решение собственника раба. Так как в данном случае применялась судебная форма, то можно говорить об отпущении путем мнимого судебного спора (in iure cessio);
б) manumissio censu. Отпущение совершалось на основе занесения цензором раба в список граждан. При этом раб заявлял, что он является римским гражданином, лицом «своего права» (civis romanus sui iuris). Занесение в списки делалось, разумеется, с согласия господина;
в) отпущение по завещанию (manumissio testamento). Завещатель мог прямо указать в завещании, что после его смерти раб получает свободу, либо возложить обязанность отпущения на своего наследника, т. е. в порядке фидеикомисса (fideicommissaria libertas). В первом случае наследодатель, вероятно, писал: «Мой раб Стих, да будет свободным». Во втором случае наследник совершал в отношении раба акт отпущения путем vindicta – преторского жезла освобождения раба.
Отпущение на волю без указанных выше форм или с их нарушением считалось недействительным. Были и другие, уже не формальные, способы отпущения рабов на волю: a) объявление в кругу друзей; б) объявление в письме к рабу (per epistolam); в) усаживание господином раба за стол рядом с собой (per mensam);
Можно отметить еще, что указом 380 г. н. э. получал свободу раб, выдавший дезертировавшего солдата.
И все же в конечном счете либертины были ограничены в сфере частного и публичного прав: они не служили в войске; в I в. н. э. они утратили право голоса на народных собраниях; они не имели права быть включаемыми в состав сената.
Но в период империи вольноотпущенники могли получить полную политическую правоспособность по специальному постановлению императора. Одновременно они получали полную правоспособность и в сфере частного права.
Император порой награждал вольноотпущенников золотым перстнем (кольцом). Отсюда право кольца (ius aureum). Такие отпущенники при жизни становились полностью независимыми от своих бывших господ.
Юридические лица
Понятие и правовой статус юридического лица. В современном обществе субъектами права являются не только физические, но и юридические лица.
Римские юристы не выделяли понятие юридического лица как особого субъекта. Предполагалось, что носителями прав могут быть только люди – «. Все право установлено только для людей. » (D. 1. 5. 2).
Такого названия, как «юридическое лицо», в римском праве не было, согласно исследованиям в латинском языке даже не было специального термина для обозначения учреждения. Римские юристы признают факт принадлежности прав различным организациям. Но организации срав нивались с физическим лицом, и упоминалось, что организация дей ствует вместо лица (personae vice), вместо отдельных лиц (privatorum loco). Однако уже в Законах XII таблиц упоминались различные частные корпорации религиозного характера (collegia sodalicia), профессиональные объединения ремесленников и др.
По Законам XII таблиц также допускалась почти полная свобода образования коллегий, ассоциаций и т. п. Подобного рода объединения, создаваемые частными лицами по своему усмотрению, не нуждались в предварительном разрешении или хотя бы последующей санкции со стороны органов государственной власти. Они могли принять для целей деятельности любое положение (устав), лишь бы в нем не было ничего нарушающего публичные законы; для создания коллегии достаточно было трех человек (tresfaciunt collegium – три человека образуют коллегию). Этот порядок, заимствованный из греческого права, просуществовал с доклассического периода до конца республики.
С переходом к монархии свободное образование коллегий оказалось политически проблематичным. К примеру, Юлий Цезарь запретил все корпорации, кроме возникших в древнейшую эпоху, мотивируя это некоторыми злоупотреблениями, имевшими место на почве свободного образования коллегий.
В I в. до н. э. император Август издал специальный закон о коллегиях (lex julia de collegus), введя разрешительную систему учреждения корпораций – все корпорации (кроме религиозных и некоторых привилегированных, например похоронных товариществ) должны были возникать только с получением предварительного разрешения сената и санкции императора. В древнереспубликанский период не признавалось, что организация может иметь имущество. Такое имущество всегда привязывалось к членам корпорации и было неделимым только на период ее существования. В случае прекращения деятельности корпорации имущество делилось между последним составом ее членов. Корпорация как таковая не могла выступать в гражданском процессе сама по себе, а только представляя группу ее учредителей.
Вместе с тем римские юристы задумывались о природе юридического лица, а также обращали внимание на то, что в некоторых случаях имущество не принадлежит отдельным гражданам, а закрепляется за каким-то объединением в целом, и отдельные его члены оказываются в отношении имущественных прав обособленными:
Зарождается понимание, что в некоторых случаях права и обязанности принадлежат не простым группам физических лиц (как это имеет место при договоре товарищества), а целой организации, имеющей самостоятельное существование независимо от составляющих ее физических лиц.
Юрист Ульпиан говорил, что в корпоративном объединении (universitas) не имеет значения для бытия объединения, остаются ли в нем все время одни и те же члены, или только часть прежних, или все заменены новыми; долги объединения не являются долгами отдельных его членов, и права объединения ни в какой мере не принадлежат отдельным его членам.
Есть еще одно различие: в товариществе у каждого из членов есть определенная доля в имуществе, которая при его выбытии выделяется ему; напротив, в корпорации все имущество принадлежит самому объединению и потому выбывающий член не имеет права требовать выделения какой-либо доли этого имущества.
Юридическое лицо прекращало свою деятельность:
На основании устава для ведения дел юридического лица избиралось физическое лицо, в городских общинах это были – actor, а в благотворительных учреждениях – oeconomus.
Таким образом, юридические лица в Древнем Риме играли меньшую роль, чем физические лица, так как индивидуальному субъекту как центральной фигуре древнего общества было уделено главное внимание в нормах и доктрине римского частного права.
Виды юридических лиц. К юридическим лицам относятся: государство, императорский престол, политические общины, вольные союзы, церковные учреждения и богоугодные заведения, лежачее наследство.
Государство. Государство в области имущественных отношений получило в императорские времена название фиска. В переходное от республики к империи время, при Августе, состоялся, как известно, раздел провинций между сенатом как органом старой республики и принцепсом: в свою очередь раздел провинций, из которых стекались в Рим главные доходы государства, сделал необходимой и двоякую государственную казну – сенатскую и императорскую. Первой оставался эрар Сатурна, состоявший в управлении сената; вторая получила название фиска, распоряжение которым принадлежало принцепсу; в нее поступали также доходы с тех налогов, которые вновь введены были императорами (например, 5 %-ный налог с наследств (vigesima hereditatum), 1 % с вещей, продаваемых аукционным порядком (centesima rerum venalium), и др.). Единой фискальной кассы не было; существовали разные провинциальные кассы; военная касса носила название даже не фиска, а эрара (aerarium militare). Но фиск все-таки остается названием, объединяющим отдельные императорские кассы, состоявшие притом же под известным центральным руководством, сосредоточивавшимся в руках императорского прокуратора (a rationibus). Фискальное имущество считалось частным имуществом принцепса как первого гражданина римского народа, между тем как в отношении к эрару субъектом имущественного права оставалось гражданское общество в лице сената.
Императорский престол. При Северах же, ко времени которых относится поглощение древнего народного эрара императорским фиском, состоялось важное, также с юридической точки зрения, обособление императорского коронного имущества от императорского частного имущества. Кроме фискального имущества, которое принадлежало государству в лице императора, последний имел свое особое имущество (patrimonium), которым он мог свободно распоряжаться (inter vivos и mortis causa). Однако при смерти каждого императора должен был возникать вопрос, какой частью своего имущества он мог распорядиться в пользу своих детей или родственников, исключенных от престолонаследия, и какая часть должна была перейти к преемнику его на престол, хотя бы этот и не был наследником царствовавшего императора по гражданскому праву, тем более что многие приобретения в пользу императорской кассы делались именно ввиду положения принцепса как принцепса, а не как частного лица. Сюда относятся конфискованные имущества осужденных, а также отказы по завещаниям: при таких императорах, как Калигула, Нерон и Домициан, считалось даже правилом, что завещания, в которых не было распоряжений в пользу императора, признавались ничтожными для того, чтобы сделать возможным открытие наследства фиску, как свидетельствует об этом Светоний.
Таким образом, в лице императора должно было различаться троякое имущество: фискальное в смысле государ ственного, коронное и чисто частное имущество. Обособление это выразилось и в организации особого управления тем и другим имуществом, причем и от того и от другого обособленным оставалось управление государственно-фискальным имуществом. В частности, что касается обособления коронного от частного императорского имущества, первое, конечно, не стало лицом, а осталось имуществом; но в этом обособлении выразилась та идея, что самый императорский престол существует как постоянное юридическое учреждение, требующее для себя столь же постоянного обеспечения определенным имуществом, субъект которого есть каждый царствующий государь как таковой. Поэтому и легат, оставленный императору и не полученный им за смертью, получается последующим императором. Привилегии, которые предоставлены были фиску, перенесены были и на имущество императора, как коронное, так и частное, и даже на имущество императрицы – ясный знак, что привилегии коренились не в идее юридического лица, потому что, например, в отношении к получению легата между императором и императрицей делается различие, а в суверенитете, носителем которого является император с императрицей. С этой точки зрения находили нужным даже теоретически поддерживать привилегированное положение императора и императрицы в имущественных отношениях, все равно о каком бы имуществе ни шла речь – о фискальном, о коронном или о частном императорском.
Политические общины. Сюда относятся:
1) города и колонии. Город обозначается в источниках разными названиями: civitas, respublica, municipium, municipes. По своему историческому происхождению колонии, конечно, существенно различались от муниципий. Муниципии были введены в римскую civitas, а колонии были выведены из нее, как выразился Авл Геллий. Другими словами, муниципии образовались из перегринских civitates, вошедших в сферу власти римского народа, а колонии населялись римскими гражданами по распоряжению государственной власти. С распространением римского гражданства на всю территорию империи различие между колониями и муниципиями должно было исчезнуть, так что и введенные в империю civitates, и выведенные из нее (coloniae deductio) колонии одинаково сделались муниципиями с известным объемом государственных прав и с известным кругом самоуправления. На города перенесены были jura minorum, а равно городам предоставлены право предпочтительного перед другими кредиторами удовлетворения из имущества должника (privilegium exigendi) и законное залоговое право в имуществе должника, не говоря о том, что всячески поощрялась поллицитация в пользу городов;
2) ассоциации римских граждан. Пока не закончился про цесс распространения римского гражданства на все пере гринские civitates и пока последние не превратились в муниципии Римской империи в последнее время республики и в первые два века принципата, римские граждане разных ремесленных и торговых профессий, проживавшие в перегринских городах, составляли собой особую единицу (conventus civium romanorum), за которой признано было право иметь конвенты. Такие конвенты могли быть и в Италии, вне пределов территории, ассигнованной городам. Под понятие конвента не подошла бы совокупность римских граждан одной какой-либо ремесленной профессии, получившая оседлость в каком-либо перегринском городе или вне муниципальной территории. Это была бы, скорее, коллегия, а не конвент, для понятия которого требовалось, чтобы он был самодовлеющим;
3) селения (vici, pagi, castella, fora, conciliabula, praеfecturae). Pagi – местные поселения в пределах городской территории; некоторые из них, с ростом города, входили позднее в состав самого города, как это было в Риме. Pagi обозначались также и другим термином, но в особенности последнее название прилагалось к тем поселениям, которые возникали в императорских и других (сенаторских, церковных) латифундиях или доменах (saltus) и состояли сначала из свободных мелких арендаторов – римских граждан, а позднее из прикрепленных к земле (glebae adscripti) колонов. Saltus вообще не входили в территориальные округа городов и сами по себе составляли территориальный, quasi – муниципальный округ, так что если в римском мире существовало нечто подобное современной самостоятельной сельской общине, то не в территориях городов, а в saltus, каковы, например, в особенности африканские saltus. Селения укрепленные назывались castella. Напротив, fora и conciliabula имели ту общую черту с колониями, что основывались государством; они были официальными. Так, fora устраивались римскими магистратами на военных дорогах. В этих пунктах, за неимением собственных судебных магистратов, претор в известное время года производил суд, но эти же пункты могли служить и местами для ярмарки (conciliabula). Префектуры могли включать обширные области; так, города неблагодарные или вероломные подчинялись режиму префектур. Вообще же под префектурами понимались те общины, которые не имели собственных магистратов или имели такие, которые вполне или отчасти были лишены юрисдикции и поэтому должны были получать юрисдикцию из Рима, т. е. de jure они подлежали юрисдикции городского претора, который осуществлял таковую через своих praefecti juri dicundo. С точки зрения источников юстинианова права fora, conciliabula, praefecturae представляются уже институтами архаическими. Что касается селений вообще, то, может быть, только те из них, которые имели самостоятельное существование, не в качестве составных частей городского округа, а вне город ской территории, имели для области имущественных отношений права юридического лица;
4) провинции. В феодосиевском кодексе есть ясные указания на то, что провинции, т. е. обширные округа, включа ющие несколько городов, рассматривались как юридическое целое и в области имущественных отношений (commune provinciae). В провинциальных собраниях, имевших место в метрополии, или главном городе провинции, уполномоченные от городов обсуждали общие дела целой корпорации; прошения по поводу разных затруднений адресовались к императорам, и ответный императорский рескрипт также непосредственно адресовался к общине.
Вольные союзы. Под вольными союзами понимались общества, коллегии, которые не составляли интегриру ющей части государственного устройства, но которые тем не менее носили или старались придать себе более или менее публичный характер связью с культом или эксплуатацией ремесла, важного с точки зрения государственной жизни. Разновидности коллегий следующие: коллегии религиозные в собственном смысле, коллегии похоронные, коллегии ремесленников, коллегии или декурии подчиненного служебного персонала, товарищества публиканов, т. е. государственных откупщиков или мытарей.
1. Религиозные коллегии. Между религиозными в собст венном смысле коллегиями нужно различать публичные жреческие коллегии и остальные религиозные коллегии. Различие между теми и другими состояло в том, что официальные жреческие коллегии не охватывали организованной связью определенную обособленную группу чтителей культа, тогда как остальные коллегии имели общинную организацию. Другими словами, официальные коллегии были только коллегиями жрецов, состоявших при том или другом храме, к которым не были приурочены общины верующих.
2. Похоронные коллегии. К религиозным же коллегиям должны быть отнесены или, по крайней мере, в ближайшую связь с ними поставлены похоронные коллегии (collegia funeratitia), как потому, что местам погребения римляне придали религиозный характер, вследствие чего они причислялись даже к «вещам божественного права» (res divini juris), так и потому, что коллегии этого рода, по всей вероятности, становились под защиту какого-нибудь определенного божества, культ которого и был специальным культом коллегии. Члены этих коллегий, которыми могли быть даже рабы с согласия их господ и которые вообще вербовались из низших недостаточных классов населения (tenuiores), собирались раз в месяц для внесения и сбора членских взносов, из которых составлялась общая касса коллегий, для религиозных же целей могли собираться и чаще. Из общей кассы в случае смерти одного из членов выдавалась денежная сумма (funeratitium) для покрытия издержек погребения.
3. То же самое нужно сказать о collegia sodalitia, или просто sоdalitiа, для которых религиозная цель служила только предлогом и которые на самом деле были клубами для общественного развлечения, в конце же республиканского времени сделались политическими клубами для поддержания кандидатуры того или другого лица, хорошо оплатившего эту поддержку, и вследствие этого стали источником смут и опасностей для правительства, которое и запретило их.
4. Коллегии ремесленников. В императорское время образовались наследственные цехи, члены которых вместе с их потомками должны были обязательно отправлять известное ремесло как повинность в пользу государства, которое за то освобождало их от несения других повинностей или тягостей. Гай приводит в пример таких коллегий с корпоративными правами хлебопеков или булочников (pistores) в Риме и корабельщиков (navicularii) в Риме и в провинциях. Хлебопеки и корабельщики действительно до времен Юстиниана сохранили наиболее важное значение для государственной жизни как действовавшие по снабжению столиц продовольствием.
5. Коллегии или декурии подчиненного служебного персонала. Лица подчиненного служебного персонала вообще носили название аппариторов и состояли в подчинении у магистратов. Декурия в собственном и первоначальном смысле слова означает отделение из десяти лиц, установленное в интересах администрации, или отделение корпорации, расчлененной по десяткам; но позднее термин этот сделался настолько техническим, что стал прилагаться и к таким корпорациям этого рода, которые не распадались на отделения.
6. Общества или товарищества публиканов. Публиканами у римлян назывались лица, бравшие у государства в аренду или на откуп какой-либо род государственных доходов. Римская администрация вообще отличалась той особенностью, что предпочитала, так сказать, оптовые операции, оставляя детали и отдельные сделки частным предпринимателям. Так, даже военная добыча и имущество, доставшееся государству путем конфискации или в качестве выморочного, продавались целиком, после чего покупщику предоставлялась распродажа в розницу. Точно так же и взимание различных налогов и повинностей производилось не должностными лицами государства в государственную казну, а частными лицами, обязывавшимися вносить ежегодно в казну круглую сумму. При императорах, впрочем, были сделаны решительные шаги к установлению государственного контроля за взиманием налогов, причем, как надо думать, образцом служила птолемеевская система финансового управления, господствовавшая в Египте до покорения его Римом. Значительнейшими из публиканов были мытари, арендовавшие десятину (decumani), таможенные пошлины (portitores), публичные пастбища (pecuarii, scripturarii).
Для операций публиканов требовались большие капиталы, особенно с тех пор, как территория Римского государства получила громадное расширение и в аренду стали сдаваться доходы с обширнейших провинций. Поэтому арендаторами могли быть только такие лица, которые имели высший ценз, т. е. принадлежали к сословию всадников. Публиканам был присвоен знак легитимации – золотой перстень, который служил почетным отличием. Естественно, что для осуществления такого предприятия, которое требовало больших денежных средств, уже в древнее время составлялись товарищества капиталистов.
Громадные капиталы, которыми стали располагать нажившиеся на откупах в приобретаемых Римом провинциях публиканы, делали возможной реализацию откупного дела в форме обыкновенного товарищества, и, напротив, потребность в них должна была чувствоваться сильнее, когда большие капиталы стали скрываться. А принимая во внимание, что во времена империи стал устанавливаться правительственный контроль над откупщиками, причем и сами наниматели стали превращаться в получиновников, и притом же ответственность за аккуратный взнос податей стала возлагаться на города с их декурионами или куриалами, а поставки разного необходимого материала возложены на известные коллегии – цехи, можно предполагать, что вообще время процветания публиканов как богатого и могущественного сословия и время существования товариществ публиканов в качестве юридических лиц решительно не совпадают и что исторический период, в течение которого товарищества были юридическими лицами, был не особенно продолжителен.
Церковные институты христианского времени. При христианских императорах юридическими лицами были церковные учреждения, и именно в лице их администраторов. По законодательству императора Юстиниана, кроме епископской церкви, которая первоначально была единственным церковным институтом, наделенным правами юридического субъекта в лице своего епископа, к юридическим лицам причисляются церкви, монастыри и богоугодные заведения.